— А я как-будто ранен был и потерял свой в прошлом сражении, пришлось взять ППШ у убитого!
Решили тянуть жребий, после которого недовольных стало еще больше.
Честь стать командиром досталась девчонке! А мальчишки так надеялись, что она станет медсестрой. Будет подходить к ним и понарошку лечить, а они стонать и звать ее страдальческими голосами.
— Сестра! Помоги!
Наконец, прозвучала команда и группа, изображавшая партизан, рассредоточилась по роще. Задача немцев состояла в том, чтобы очистить территорию. А там, как пойдет. Временами доходило до рукопашных схваток, после которых мальчишки неделю не разговаривали друг с другом. Драки заканчивались порванными рубашками, синяками и поломанным оружием.
Естественно, брань сопровождалась обзываниями и угрозами:
— Я все твоим родителям расскажу, что ты матом ругаешься!
— А я твоим! Они тебя на неделю домой загонят!
Витя отделился от ребят и спрятался на краю зоны, которая определена для игры. За нее заходить нельзя. Мальчик подкрался к кряжистому дубу и спрятался в корнях. Отсюда хорошо вести огонь. Отличное убежище.
Через пять минут недалеко послышались крики.
— Тыдыщ!
— Пуф, пуф! Убит!
— Да ты не попал!
— Граната! Бабах!
— А я как будто из последних сил!
— Держи его! Они уходят! Командир ранен!
Витя усмехнулся, закрыл глаза и замечтался.
«Сейчас они перебьют всех наших и начнут искать меня. Соберутся в кучу, пройдут мимо, а я как выскочу и всех перестреляю! Только надо сидеть тихо-тихо, что бы меня раньше времени не нашли».
Мальчик затаился. Звуки сражения стали удаляться.
Ветер гулял среди ветвей и шелестел листвой, сквозь которую пробивались солнечные лучи. Они продирались через корни, слепили глаза и припекали.
«А здесь получится хороший шалаш или штаб, — подумал Витя».
Он проснулся, когда над рощей опустился вечер. Никто и не думал его искать.
Про него попросту забыли, и все ребята разошлись по домам. Витя вздохнул и потянулся…
Там же. 22 часа 30 минут.
Все тело ломило. Не каждый снайпер сдюжит такое. Шутка ли, просидеть столько времени, согнутым в три погибели. На улице уже стемнело, и Виктор радовался то огоньку сигареты, то проползающему мимо светлячку. Внезапно послышались шаги и Воронцов замер. Кто-то двигался через пустырь к ангару.
Мужчина, если верить походке. Он подошел к двери, лязгнул замком, и скрылся в здании бывшей мясной фабрики.
Кряхтя и охая, сыскарь выбрался из своего укрытия и растянулся на остывшей земле. Хорошо, что он додумался одеть старую джинсовку, что прихватил на службе, иначе бы замерз насмерть. Ночи стали прохладными.
Когда затекшие члены пришли в норму, Виктор проверил «Маузер» на наличие патронов, хотя знал наверняка, что тот заряжен. Дурацкая привычка, перенятая им из американских фильмов. Можно подумать, что кто-то может пойти на задержание преступника, забыв взять целую обойму! А Воронцов еще в Управлении зарядился по полной.
«А еще в кино почему-то сначала угрожают пистолетом, а потом взводят курок, — подумалось капитану в тот момент, когда он уже стоял возле входа в ангар».
Тайное логово маньяка. 23 часа 00 минут.
Виктор приоткрыл дверь и скользнул в образовавшуюся щель. Он старался быть незаметным, хотел слиться с полумраком и поэтому шел на цыпочках. Но, видимо, либо не очень старался, либо его «срисовали» многим раньше.
— Не крадись. Иди смело, не бойся, — прозвучал эхом голос. — Я уж думал, ты никогда не придешь.
Следователь плюнул и пошел не таясь, держа курс на огромный стол. Звук шагов разлетелся по ангару.
Огромное помещение тускло освещалось одной лампой, свечей на двадцать, не больше. Древний плафон, похожий на миску, раскачивался из стороны в сторону.
Все это напомнило Воронцову сцену из американских фильмов ужасов и недавние сны.
— Я знаю, что это ты! — офицер пристально вглядывался в глаза человека напротив. — И журналист, и Дед Мороз.
— Ага. Еще — человек и пароход, — тот усмехнулся, поправил клеенчатый фартук, вытер руки вафельным полотенцем и бросил его на стол, в металлической столешнице которого отражался свет лампы. — Какие фаши докасатьельстфа?! — на манер русского мафиози из западного боевика произнес оппонент царской ищейки, погладив гладковыбритую голову. — Может это и я… Доказать можешь?
