* * *
Лютер изучал это лицо. Умное, привлекательное, но также очень жесткое. Можно было буквально видеть ход мыслей по тому, как попеременно морщился и расслаблялся ее лоб. Время шло, а Глория Рассел сидела не шелохнувшись. Наконец она открыла глаза и обвела взглядом спальню, не упуская никаких подробностей.
Уитни непроизвольно отпрянул назад, когда этот взгляд скользнул по нему, подобно лучу прожектора по тюремному двору. Наконец глаза Рассел дошли до кровати и остановились. Она долго смотрела на спящего мужчину, и у нее на лице появилось выражение, которое Лютер не смог определить. Это было нечто среднее между улыбкой и гримасой.
Встав, Рассел подошла к кровати и посмотрела на мужчину. Человек для народа – по крайней мере, так думают люди. Человек на века. В настоящий момент Алан Ричмонд совсем не казался великим. Его тело наполовину лежало на кровати, раздвинутые ноги свисали, едва не доставая до пола: мягко сказать, весьма неловкая поза для совершенно голого человека. Рассел скользнула взглядом по телу президента, задерживаясь в определенных местах, что невероятно поразило Лютера, учитывая то, что лежало на полу. До того как Глория Рассел вошла в комнату и схлестнулась с Бёртоном, Лютер ждал, что вот-вот послышатся сирены, а он будет сидеть и смотреть, как повсюду копошатся полицейские и следователи, судебно-медицинские эксперты и даже политтехнологи; и перед домом выстроится длинная вереница машин. Однако у этой женщины, по-видимому, были другие планы.
Лютер видел Глорию Рассел по Си-эн-эн и основным сетевым телеканалам, и несчетное число раз в газетах. Она обладала примечательной внешностью. Длинный орлиный нос расположился между высокими скулами – подарок предка из числа индейцев-чероки. Прямые черные, как смоль, волосы заканчивались у плеч. Большие глаза обладали такой густой синевой, что напоминали океанские глубины – два омута, таящие опасность для беспечных и неосторожных.
Лютер осторожно повернулся в кресле. Наблюдать за тем, как эта женщина перед величественным камином в Белом доме с важным видом вещает о текущих политических проблемах – это одно. Наблюдать же за тем, как она ходит по комнате с трупом и осматривает пьяного голого мужчину, предводителя всего Свободного Мира, – это совершенно другое. У Лютера не было ни малейшего желания продолжать смотреть этот спектакль, но он не мог оторвать от него глаз.
Бросив взгляд на дверь, Рассел торопливо пересекла комнату, достала носовой платок, закрыла дверь и заперла ее. После чего быстро вернулась назад и снова уставилась на президента. Протянула к нему руку, и Лютер застыл, предвкушая что-то нехорошее, но Рассел лишь погладила президента по лицу. Уитни расслабился было, но тотчас же снова напрягся, увидев, как ее рука спустилась по его груди, задержавшись ненадолго в густых волосах, затем скользнула еще ниже на плоский живот, равномерно вздымающийся и опускающийся в глубоком сне.
После чего рука Рассел двинулась еще дальше, медленно стаскивая одеяло и роняя его на пол. Достигнув промежности, рука остановилась там. Снова оглянувшись на дверь, Рассел опустилась на колени перед президентом. Тут уж Лютер был вынужден зажмуриться. Он не разделял эти своеобразные зрительские предпочтения владельца особняка.
Прошло несколько долгих минут, и наконец Лютер открыл глаза. Глория Рассел уже стянула с себя колготки и аккуратно положила их в кресло. После чего осторожно забралась на спящего президента.
Лютер снова закрыл глаза. У него мелькнула мысль – будет ли слышен скрип кровати внизу. Вероятно, не будет, потому что дом очень большой. А если и будет, что смогут сделать агенты Секретной службы?
Десять минут спустя Лютер услышал громкий непроизвольный вздох мужчины, затем тихий стон женщины. Но он не открывал глаза. Сам не зная почему. Наверное, все дело было в сочетании первобытного страха и отвращения, вызванного неуважением по отношению к мертвой женщине.
Когда Лютер наконец открыл глаза, Рассел пристально смотрела прямо на него. У него на мгновение остановилось сердце, но затем мозг успокоил его, что все в порядке. Рассел быстро натянула колготки, затем уверенными, ровными движениями поправила помаду на губах, глядя на себя в зеркало.
