Нонна замолчала.
— Понятно, — кивнул Хэл.
— Я прихожу к выводу, — продолжала она, — что мы абсолютно бессильны против них. Попавшие под их контроль миры, очевидно, и не помышляют с ними бороться. Людям же на Старой Земле за всю историю их существования вообще никогда не удавалось прийти к общему решению; а поскольку они обладают прекрасным иммунитетом к харизматическому воздействию Иных, то, скорее всего, и дальше будут их игнорировать, пока в один прекрасный день, проснувшись, не увидят, что все окружающие их тринадцать миров полностью контролируются Иными и что у них нет иного выбора, как только тоже подчиниться им. Квакерские миры и так уже наполовину завоеваны; полное подчинение жителей Гармонии и Ассоциации — это лишь вопрос времени. Итак, остаются одни дорсайцы.
Нонна опять замолчала.
— Как вы сказали, — задумчиво начал Хэл, — остаются одни дорсайцы, которых ждет медленная голодная смерть, поскольку за пределами своей планеты им вряд ли удастся найти работу.
— Именно так, — вступил в разговор Алонан. — Прошу прощения, Нонна, но это уже по моей части. Ты прав, Хэл, но для того, чтобы удушить их голодом, потребуется время, и это единственная планета, которую Иные никогда не смогут покорить силой. Они могли бы начать затяжную войну, но в этом случае овчинка не будет стоить выделки. Дело в том, что, если дорсайцы согласятся временно стать отсталой планетой, отказавшись от технических и иных благ, которые дают им деловые отношения с другими цивилизованными мирами, и живя лишь за счет того, что смогут дать им океан и небольшие клочки суши их планеты, они обеспечат себе полуголодное, но независимое существование на столетие или даже больше. А они настолько упрямы, что вполне могут пойти на это.
— Другими словами, — заметила Нонна, — у дорсайцев еще есть время, чтобы начать действовать, и это самое важное, потому что они единственные из представителей Осколочных Культур, кто может остановить Иных, фактически они способны полностью устранить угрозу, которую несут с собой Иные.
Она замолчала. Хэл в недоумении повернулся к ней. Установилась пауза, самая долгая за все время их беседы на балконе.
— То, что вы предлагаете, — наконец произнес он, — просто немыслимо.
Нонна молча смотрела на него. Хэл обвел взглядом остальных, которые так же безмолвно сидели и ждали, что он скажет дальше.
— Вы предлагаете дорсайцам развязать кампанию террора, — сказал Хэл. — Вы это имели в виду, не так ли? Хотите, чтобы дорсайцы расправились с Иными, подослав к ним убийц. Они никогда не пойдут на это. Потому что они воины, а не наемные убийцы.
После долгой паузы первой заговорила Чевис.
— Мы готовы, — мягко произнесла она, — сделать все, что в наших силах, — отдать все, что им нужно, или все, что они захотят от нас получить, без какого-либо исключения, даже наши жизни. И если мы готовы пойти на все, чтобы остановить Иных, то и дорсайцы ради этой великой цели могли бы на этот раз оставить в стороне свои принципы.
Хэл посмотрел на нее и медленно покачал головой.
— Вы не понимаете. На это они никогда не пойдут, так же как и вы никогда не откажетесь от своей веры в эволюцию человечества.
— Они могли бы, — донесся до него через разделяющую их бездну лет голос Падмы, — если б ты убедил их сделать это.
— Я убедил их?.. — Хэл оглядел всех собравшихся.
— Может, ты знаешь другой способ остановить Иных? — спросила Нонна.
— Я не знаю. Но он должен быть! — запальчиво воскликнул Хэл. — И потом, с чего вы взяли, что я могу убедить их сделать что-нибудь подобное?
— Ты не похож на других, — ответила Нонна. — Ты получил особое воспитание и владеешь языком эмоций всех трех крупнейших Осколочных Культур...
Хэл покачал головой.
— Да, — продолжала Нонна, — ты можешь. Ты уже доказал это на Гармонии, где прекрасно вписался в один из местных отрядов сопротивления. Неужели квакеры из отряда Рух Тамани позволили бы тебе задержаться у них больше чем на день-два, если бы инстинктивно не чувствовали, что ты во многом чувствуешь и думаешь так же, как они?
— Но я все равно оставался для них чужим, — возразил Хэл.
