Находясь в бушующем революционном Париже, Карамзин писал: «Больно, но должен по справедливости сказать, что у нас до сего времени нет хорошей российской истории, то есть писанной с философским умом, с критикой, благородным красноречием. Тацит, Юм, Робертсон, Гиббон — вот образцы! Говорят, что наша История сама по себе менее других занимательна; не думаю: нужен только ум, вкус, талант. Можно выбрать, одушевить, раскрасить; и читатель удивится, как из Нестора, Никона и проч, могло выйти нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только Русских, но и чужестранцев. Родословная князей, их ссоры, междоусобия, набеги половцев, не очень любопытны: соглашусь, но зачем наполнять ими целые томы? Что не важно, то сократить, как сделал Юм в английской истории; но все черты, которыя означают свойства народа русского, характер древних наших героев, отменных людей, происшествия действительно любопытныя описать живо, разительно. У нас был свой Карл Великий: Владимир — свой Людовик XI: Царь Иоанн — свой Кромвель: Годунов — и еще такой государь, которому нигде не было подобных: Петр Великий. Время их правления составляет важнейшия эпохи в нашей истории, и даже в истории человечества; его-то и надобно представить в живописи, а прочее можно обрисовать, но так, как делал свои рисунки Рафаэль или Микель Анджело»[66].
Наверное, именно так — не курсом, а эпохами — излагал бы русскую историю Пушкин, проживи он дольше. Французский дипломат барон Франсуа-Адольф Лёве-Веймар (1801–1854) писал о нем весной 1837 года: «Его беседа на исторические темы доставляла удовольствие слушателям; об истории он говорил прекрасным языком поэта, как будто сам жил в таком же близком общении со всеми этими старыми царями, в котором жил с Петром Великим его предок Аннибал — любимец негр»[67].
Сосланный в Михайловское, Александр Сергеевич оказался соседом своего двоюродного деда Петра Абрамовича Ганнибала (1742–1826). Десяти лет от роду он был записан сержантом, дослужился до полковника артиллерии, в 1783 году вышел в отставку в чине генерал-майора; будучи в отставке, избирался предводителем дворянства Псковской губернии; 11 декабря 1804 года одновременно с дедом Пушкина Осипом Абрамовичем Ганнибалом (1744–1806) был внесен в 1-ю часть Родословной книги (возведение в дворянство повелением императора); похоронен на Пятницком погосте рядом с Троицкой церковью села Сафонтьево Новоржевского уезда Псковской губернии[68].
«Весьма возможно, — предположила Н. А. Белозерская, — что Петр Абрамович достиг бы более видного положения, если бы не попался в неприятном деле в виде растраты каких-то артиллерийских снарядов. Вследствие этого он долгое время состоял под судом и избавился от него только благодаря связям и влиянию своего старшего брата Ивана Абрамовича. Таким образом, о новой службе помышлять было нечего, и Петр Абрамович, после выхода в отставку поселился в своем наследованном псковском имении, доставлявшем ему возможность безбедного и праздного существования. Здесь он и зажил жизнью большинства тогдашних провинциальных дворян»[69].
Военная карьера старшему брату Ивану Абрамовичу удалась успешнее, чем Петру, его авторитет в армии был чрезвычайно высок.
Армейское начальство, не обнаружив в поступках П. А. Ганнибала личной корысти, решило дать отставку провинившемуся артиллеристу обычным способом, будто ничего не произошло. Светлейший князь Г. А. Потемкин распорядился выправить ему паспорт: «Объявитель сего артиллерии господин полковник Петр Ганнибал, просящийся поданною на высочайшее ея императорского величество имя челобитную об отставке от службы, до получения на оную резолюции отпущен мною в дом его, состоящий в Санкт-Петербурге, во уверение чего дан сей пашпорт за подписанием моим с приложением герба моего печати в Чернигове октября 15 дня 1783 года»[70].
Петр Абрамович в 1777 году женился на дочери коллежского советника Ольге Григорьевне фон Денненстрен (1742–1818), женщине тихой и безответной. Жизнь их не была безупречной с самого начала. Муж оставил ее с детьми без средств к существованию, хотя она вошла в семью, имея приданым деревни в Казанской и Саратовской губерниях с общим числом крестьян обоего пола 401 душа
