Сэм шел последним, огонек Хартии все еще парил над его головой. Моггет ехал в рюкзаке, надежно забившись под клапан.
Сэмовы подбитые гвоздями сапоги звякнули о перекладины, и в ответ сверху донесся лязг: цепи внезапно сократились в длине и втянулись в камень. Юноша едва успел отдернуть руки, как крышка сдвинулась, поползла и с оглушительным грохотом обрушилась на место.
– Ну что ж, возвращаться придется другим путем, – с наигранной бодростью объявил Сэм.
– Если вообще придется, – мяукнул Моггет – так тихо, что, вероятно, никто его не услышал. Но Сэм на миг замешкался, а Псина глухо, утробно зарычала. Лираэль продолжала спускаться, бережно лелея в сердце последнее воспоминание о солнышке, по мере того как они уходили все глубже в темные недра земли.
Глава третья. Амарант, розмарин и слезы
Лестница уводила все ниже, и ниже, и ниже. Поначалу Лираэль пыталась считать перекладины, но, дойдя до девятьсот девяноста шести, сдалась. А спуск между тем никак не заканчивался. Лираэль тоже наколдовала огонек Хартии: он реял у самых ног девушки, в придачу к тому, что подрагивал над головою Сэма. В свете этих двух ярко сияющих шариков, глядя, как по стенам колодца пляшут тени перекладин, Лираэль тут же вообразила себе, что они отчего-то застряли на лестнице и преодолевают один и тот же участок снова и снова.
Из заколдованного круга им никогда уже не выбраться. Эта фантазия овладевала девушкой все сильнее, и вот она уже почти поверила в нее окончательно, как вдруг нога ее ступила не на очередную бронзовую перекладину, а на камень, и огонек Хартии, ударившись об пол, отскочил аж до коленей.
Вот оно, дно колодца! Лираэль произнесла знак Хартии, и ее огонек взмыл вверх, навстречу сказанному слову, и закружился над ее головой. В этом свете девушка разглядела, что они оказались в прямоугольном зале, грубо вырубленном в ярко-красном камне. Из зала в темноту уходил коридор. Рядом со входом в него стояло железное ведро с какими-то палками, сверху обмотанными промасленными тряпками. По-видимому, это были факелы.
Лираэль отошла от лестницы. Шкодливая Псина спрыгнула вниз, к ней, а за собакой последовал и Сэм.
– Наверное, нам туда, – прошептала Лираэль, указав на коридор. Отчего-то ей почудилось, что лучше бы не повышать голоса.
Псина принюхалась и кивнула.
– А не взять ли нам… – Лираэль потянулась к одно му из факелов. Но не успела до него даже дотронуться, как факел обратился в пыль. Девушка отшатнулась, едва не упала, споткнувшись о Псину, а та, отпрянув назад, врезалась в Сэма.
– Осторожно! – крикнул юноша. Его голос эхом отразился от стен колодца и прокатился по коридору.
Лираэль снова протянула руку, на сей раз куда осторожнее, но остальные факелы тоже рассыпались в прах. Она коснулась ведра – и ведро словно схлопнулось, превратилось в груду проржавевших осколков.
– Время сбоя не дает, – загадочно произнесла Псина.
– Пойдемте, что ли, – произнесла Лираэль, обращаясь скорее к себе самой, нежели к кому-либо. На самом деле в факелах они не нуждались, разве что спокойствия ради.
– Чем быстрее, тем лучше, – поддержала ее Псина, снова принюхиваясь. – Не стоит здесь задерживаться.
Лираэль кивнула. Шагнула было вперед, но замешкалась – и извлекла из ножен меч. На лезвии ярко вспыхнули знаки Хартии, и имя меча рябью заструилось по стали вниз, на краткий миг преобразовавшись в надпись, которую Лираэль уже видела прежде. Или нет? Девушка не помнила; а слова стекли по клинку слишком быстро, чтобы убедиться наверняка.
«Клэйры провидели меч, и я обрела бытие. Помни Созидателей Стены. Помни меня».
О чем бы ни была надпись, новый источник света приободрил Лираэль – а может, не свет, а само ощущение Нэхимы в руке.
За ее спиною Сэм в свой черед обнажил меч. И выждал несколько секунд, дав девушке пройти немного вперед. Похоже, ему очень не хотелось споткнуться ненароком и проткнуть Псину или Лираэль сзади; со своей стороны, Лираэль всей душой одобряла подобную предосторожность.
На протяжении первых ста шагов или около того коридор выглядел рукотворным. Но обработанный камень резко закончился: путники вышли в туннель, к созданию которого не был причастен никакой инструмент. Красная порода сменилась бледной зеленовато-белой. В ней отражались знаки Хартии, так что Лираэль даже прищурилась. Туннель, похоже, явился результатом размывания и выветривания, а не трудов человеческих: на потолке, и на полу, и на стенах просматривались следы бессчетных водоворотов и вихрей. Но даже они казались странными и нездешними, не такими, как следует, хотя девушка затруднилась бы объяснить почему. Она просто ощущала их чужеродность.
