— Подручный, что это за книга? — спрашивает цыган про большую.
— Русская Библия, — отвечает Август.
— Дай нам посмотреть! — попросили они.
Август надел пенсне и показал им Библию, она была в кожаном переплете с бронзовыми уголками.
— В руки не дам, а то захватаете, — сказал он и начал ее перелистывать, не забывая при этом креститься.
Гости глазели на диковинные буквы и дивились.
— И ты можешь прочесть, что в ней написано? — спросили они.
Август улыбнулся с таким видом, словно ему ничего не стоило прочесть Библию от корки до корки.
— А на что тебе русская Библия?
— В ней больше силы, — ответил Август.
— Как это больше? Откуда ты знаешь?
— На нее кладут руку, когда дают клятву, а наша Библия для этого не годится. А еще она может связывать и разрешать.
Они об этом немного потолковали. Август держался таинственно и не открывал, что именно его Библия может связывать и разрешать, однако утверждал, что собственными глазами видел, какая в ней заключена великая сила.
— Ты ее не продашь? — спрашивает один из лавочников. Не иначе, этот шаромыжник вознамерился перепродать священную книгу, чтоб на ней заработать. Пробы на нем ставить негде!
Август торжественно отказался: русская Библия — его достояние, и, пока он жив, он с ней никогда не расстанется.
Цыган снова стал шнырять глазами:
— А вон та маленькая, это что за книга? Да неужто же…
— Это молитвенник, — отвечает Август.
— Это карточная колода, — говорит цыган, протягивая руку к полке.
Она лежала на самом виду, как нарочно для того, чтобы ее заметили, взяли и пустили в дело, и что удивительно, первым ее углядел цыган. Август сказал:
— Оставь мои вещи в покое!
— Это карточная колода! — повторил цыган.
Август:
— Да не может этого быть, откуда же ей там взяться… Прямо колдовство какое-то! У меня там лежал молитвенник, а теперь исчез, и вместо него — карточная колода.
— Ха-ха-ха! — рассмеялись гости и предложили: — Давайте-ка ее опробуем. Подручный, тебе сдавать!
Август перекрестился:
— Я к ней и не притронусь!
Они стали играть без него, а ему оставалось только смотреть. Ставки были мизерные, они проигрывали и выигрывали, выигрывали и проигрывали. Август смотрел, как они входили в азарт, отпускали смачные ругательства и горячились, один так швырнул на стол целую крону…
— Я всегда могу сыграть партию-другую, — произнес Август.
Деньги его стали таять, и быстро, блестящие кроны одна за другой перекочевывали к партнерам. Вначале он сидел точно по принуждению, с постной физиономией, нехотя забирал выигрыш, а чаще всего оставлял на следующий кон и удваивал ставку; вид у него был такой, словно его силком вовлекли в эту жалкую игру на кроны и эре, которая его ничуть не интересовала. Остальные горячились, тяжело били картами по столу, а уж ругательствами сыпали так, что хоть святых выноси. Август с готовностью выкладывал деньги на стол.
— Ты проигрываешь, — говорили ему.
— По-вашему, это проигрыш? — отвечал он. — А ну сдавай!
Тут он был с ними строг, нечего травить баланду и отвлекать друг друга. Не похоже было, чтобы Август собирался стреляться из своего револьвера, когда деньги у него кончатся, но игра — игра его захватила, он оживился, с одобрением кивал, если она велась бойко и с жаром, тянулся за картами прежде, чем ему успевали сдать.
— Опять ты проиграл, — говорили ему.
— Сдавай! Да поживее!
— Чего ж ты не крестишься? — поддразнивали его. — Что, помогает тебе твоя русская Библия?
О, эти недоумки и остолопы, они думали, он переживает из-за проигранных денег и, как только останется без гроша, пойдет с горя и утопится в Сегельфоссе. Сами же они, выиграв крону, торжествовали и, сгибаясь от радостного смеха чуть ли не пополам, спешили запихнуть ее в жилетный карман. Август клал руку поверх карт, клал обе узловатые руки поверх карт и заказывал втемную. Втемную.
Ему пошла хорошая карта, и несколько раз он выиграл, после этого он уже не знал удержу, старческие его глаза горели.
— Стоим или удваиваем! — сказал он, опять не посмотрев в карты.
Остальные переглянулись, покачали головами и бросили карты на стол.
— Стоим или удваиваем! — подначил он цыгана.
