Но дамы всё же находили удивительным, что он столько может сказать.
— Вчера на острове, когда я говорил с Марной, я ведь, ничего не мог сказать. Разве нет?
Марна медленно покраснела.
Но может быть, ему разрешат приехать ещё раз зимой: и ещё немного подучиться?
— Будете желанным гостем, — сказала фру Юлия и пожала ему руку.
Лорд был теперь такой простой и интересный, походил на приморского дурбанского юношу, без английских фокусов, не упоминал о куропатках, сидел с ними в рубашке, в которой, спал, с галстуком, съехавшим набок.
Марне пришло в голову спросить:
— Вы не пойдёте на охоту сегодня?
— После обеда пойду. Для этого я и приехал сюда. Но старика не следует будить, чтобы отвезти меня...
Неужели не надо беспокоить старого Августа и не будить его до самого после обеда? Он был уже на ногах, и кто знал, ложился ли он? Сейчас он сколачивал что-то в коптильне, прилаживал новую половицу возле самой двери. Жизнь должна была идти своим чередом, хотя кто-то и умер. Старая половица отжила свой век, износилась и скрипела, когда на неё наступали, надо заменить на будущий год пол будет, как новый. Август был человек вдумчивый, он решил уничтожить этот скрип.
Потом он пошёл в город и, как всегда, заглянул на пристань. Наконец-то прибыл мотор для яхты «Сория»! Ну да, привезли сегодня утром, как он и думал, с пароходом, идущим на север. Мотор, тролль этакий, стоил денег, — на одни телеграммы израсходована порядочная сумма, — но зато теперь он был здесь, крепкий и громадный, весь из стали, — слонёнок с изящным колёсиками внутри. Оставалось только поставить его на лодку; но сегодня была пятница, а завтра Михайлов день, когда нужно будет перегнать овец. В понедельник он поставит мотор; интересная работа, — он справится, бояться нечего.
Август разыскивает брезент и накрывает им мотор, потом прикручивает брезент канатом, чтобы не мог каждый, кому вздумается, трогать его руками. То-то удивится шкипер Ольсен, когда яхта поплывёт без парусов и без ветра. Консул скажет: «Да, вы человек с идеями, На-все-руки!» А Август ответит ему от всей души: «Если вы услышите, что где-нибудь появилась сельдь, яхту можете послать туда в любой день и час!
На улице он встречается с торговцем, с тем самым, с которым играл весной в карты. У торговца, как всегда, крупный счёт, который он не может оплатить, а жена и дети до такой степени обносились, что не могут выйти. Не согласится ли Август помочь ему ещё раз?
Август криво улыбается.
— Только один раз, да наградит вас господь!
— Сегодня я не был ещё в банке, — говорит Август и проходит мимо.
— Неужели мы никогда больше не сыграем вечерком в карты? — пристаёт торговец.
Ах, как давно, давно это было! Кажется, что-то было с русской библией и обручальным кольцом. С тех пор судьба ему улыбнулась, пришли деньги из Полена, появился белый галстук и котелок, и появились овцы, тысяча овец! Август заходит в сегельфосскую лавку.
Торговец шагает за ним.
В лавке много народа: Гендрик, которому нечего делать, так как лорд пойдёт на охоту только после обеда; Гина и Карел из Рутена, они покупают разноцветную пряжу. Две-три женщины с завистью глядят на эту покупку, льстят и говорят, что такие цвета созданы самим богом. И зачем только Гине всё это великолепие? Что это она придумала?
— Да вот, — говорит Гина, — хочу немножечко поткать. Уж не знаю, что выйдет?
— Да уж ясно, тканьё выйдет на славу!
— Я совсем осталась без юбки, — говорит Гина. — Да и потом совестно каждый раз, как не хватает корма, занимать юбку, чтобы носить в ней сено. И кроме того, малышам нужна одежда, чтобы было чем прикрыться, когда они идут в церковь. Вот и приходится мне, несмотря на бедность, садиться за тканьё.
— Какие же вы бедные?! — восклицают женщины. — Ведь вы, насколько мы знаем, игрой и пением в кино заработали огромные деньги. И потом вы спустили воду с луга, и у вас прибавилось земли, теперь корма хватит, по крайней мере, для одной, а то и для двух коров. Нет, вам не следует говорить о бедности и нищете!
Гина ничего не имеет против такого преувеличения и предлагает женщинам внимательней поглядеть на пряжу, даже потрогать её. Женщины сдерживаются, они считают себя недостойными сделать это, но Гина добра к ним и спрашивает у них совета относительно цветов:
