Ее подвез друг-переводчик. Она отказалась идти на обед. И она думала: «Хорошо бы, этому Критику понравилась моя книжка. Хорошо иметь такого мальчика агентом. Потому что он совсем не советский, он вообще». Она даже ни разу не подумала, что он из СССР.
— Мы же совсем не знаем друг друга, Маша…
Она называла его Маша, потому что он был похож на Машеньку — тихую и нежную, с ирландскими волосами и глазами цвета лесных голубей, только из конца двадцатого века (метр девяносто с чем-то, натягивающийся, как провод, как струна, и бормочущий: «Я кончаю, я кончаю…»).
— Как ты можешь так говорить, после всего что произошло.
Нехорошо, что он сказал эту фразу, подумала Женщина. Сцена в драматическом театре. Но — произошло ведь. А потом они говорили. Все время говорили. И Женщина говорила, не задумываясь, что она говорит. И это именно и было то, что произошло.
Оказалось, что она может говорить, не заботясь, какое произведет впечатление. Сказать, что ее жизнь до была театром, тоже нельзя. Но она вдруг подумала: вот я так с ним не разговариваю. С Писателем. Потому что он лидирует. А тут не было ни лидеров, ни последователей, просто «я и Критик», «Критик и я». И до бесконечности менялись местами. Неправда, наверное. Но Критику даже нравилось, если она лидировала. Потому что у него темперамент тише, внешне, во всяком случае. И ему нравилось, когда она голосом комиссара говорила: ты должен… Голосом, который он принял за Боуи. Потому что она была еще и певицей.
— Может, мне эмигрировать?
— Ох, не влезай в эту мерзость.
— Блядь.
Критик ругался матом. «Хорошо, что он ругается», — думала Женщина.
— У тебя уже есть документы о разводе?.. Может… давай поженимся.
— Ты с ума сошел!
— Все равно мы будем жить вместе.
— Где?
— На Васильевском острове, где… В автобусах нас будут крыть матом, — сказал Критик голосом Женщины, потому что это было ею придумано. Он скручивал джоинт.
— С утра. Как ты сможешь что-то делать потом?
— А я только с этим могу. Это меня успокаивает.
— Ничего, Машенька, еще лет пять — и пиздец. Головка уже не будет работать.
— Ну-у…
Критик делал маленькие хорошие джоинты, накалывая кусочек гашиша на булавку и поднося к нему огонь, размягчая. Это Женщина ему показала, чтобы пальцы не сжигать. Ох, она тоже умела делать джоинты. Уже столько в своей жизни сделала…
— Ты разобрала вещи…
За день до этого он говорил: «Ты собираешь вещи…» — и поднимал неподъемные чемоданы, с бумагами только. А Женщина говорила: «Ты свалишься на лестнице с этим чемоданом. Ты такой тоненький». Но Критик говорил, что он сильный, что он ездит «на картошку» от института, где он был доцентом. Она все складывала в чемоданы, а он тоскливо смотрел:
— Грустно, конечно, я понимаю. И жалко все… Крокодильчики… Медвежонок. Сколько ему лет?.. Он лысенький уже… Гитлер! — засмеялся Критик, потому что книжка Гитлера лежала наверху, рядом с медвежонком.
Женщина договорилась, что отвезет вещи к другу, пожилому человеку. Переводчику. Вещи, не нужные сразу. Потому что Критик сказал: «Ты разве сможешь здесь остаться?» И она сказала, что нет, не сможет. А теперь получалось, что сможет. «Я не могу убежать. Приедет человек из Америки, а я убежала. Как вор. Наделала гадостей и свалила». А Критик пропел, проговорил: «А у них была страсть… А у них была страсть… А у них была страсть…» Женщина придумала эту песню. «Это для нас была страсть, а для него — грязная связь», — сказала она, затягиваясь джоинтом.
Пропел мелодию телефон — это было современным изобретением и называлось прогрессом. Теперь у всех телефоны переливчато пели — было слышно из окон и за худыми стенами современных прогрессивных зданий. Это звонил художник.
— Слушайте, никуда не уходите. Сидите тихо. Ничего не говорите. Куда вы пойдете, сумасшедшая. Вы должны остаться с Писателем.
— Мне стыдно.
— Э, дорогуша, ебаться вам было не стыдно? Он молодой парень, забудете его через месяц. У вас с Писателем семья. Слушайте, я вас видел полтора месяца назад и кайфовал, как замечательно, подумал. Им теперь надо заделать бэбэшку и всё, класс.
— Но что-то произошло…
— Слушайте, я как будто вас уговариваю. Делайте что хотите, в конце концов все будет, как хочет женщина… Этот тип у вас? Дайте мне его…
