А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт - страница 12

Некоторое количество историй из жизни В. можно найти в упоминавшейся «Волшебной стране» М.Белозора.

А вот еще одна.

После выступления Оганяна и его «Школы Авангардизма» на фестивале «Золотая маска», все поехали к Авдею на Бауманскую, продолжать пьянку. Художник Д. Врубель метался по оганяновому жилищу, восклицая:

— Нужно ехать назад! Кого-то, я точно помню, забрали в менты. Нужно выручать!

— Успокойся, — отвечали ему. — Уже выручили.

— А кого забирали-то?

— Тебя!

***

Картина с Хоннекером меж тем стала в восстановленной Германии ее символом, она там и на майках, она и на каких-нибудь салфетках в ресторане, и на пивных кружках, и везде, где только можно. И если бы Врубель, как положено, получал бы отчисления за использование его произведения, он бы как сыр в масле катался. На реставрацию ее — она ведь под открытым небом, под дождем и снегом, — восемь миллионов марок как-то отпустили, прочитал Врубель в газете.

— Да мне бы хоть какую часть этих деньжищ, я бы весь Берлин таким бы зарисовал! — восклицал Врубель.

Так-то: слава есть — а денег нет.

Да и слава-то: картину, конечно, все знают, но кто из них знает, кто ее автор?

С другой стороны, это конечно, лестно — произведение перешло как бы в фольклор.

Но бедность-то, — как говаривал Мармеладов, — она, конечно, не порок, но нищета-то — вот она, господа, — порок-с!

Такова на самом деле она, суровая жизнь, которая —

Смотри А.Осмоловский, Политическое искусство, «Против всех партий».

1991, осень

Организована А.С.Тер-Оганяном осенью 1991 в галерее на Автозаводской.

Вся выставка состояла из того, что в галерее были выставлены, стоящие друг на друге, штук тридцать ящиков с портвейном.

Более того: эти произведения можно было не только смотреть, но и трогать руками, и покупать, и недорого.

Если расшифровывать художественный смысл данного произведения, то он состоит в том, что здесь в очередной раз явлены сразу обе основные линии, которые А.Тер-Оганян будет развивать все 1990-е годы: тему пьянства — и тему пародирования классических авангардистских лозунгов и идей.

Он их пародирует — путем буквального их исполнения.

Ибо это, конечно, классические лозунги классического авангарда: «Искусство для народа» — и «искусство в массы» — и «искусство в жизнь» — и «растворение искусства в жизни» — и «искусство прямого действия», непосредственно и прямо воздействующее на реальность, — классические лозунги классического авангарда, причем именно русского авангарда: Маяковский, Малевич, Родченко, Татлин, и проч., и проч.

Только у тех не очень-то оно выходило: они старались везде свое искусство насаждать, и даже чуть ли не под дулом маузера — но народ на самом деле этого искусства так и не полюбил и при первой же возможности заменил его на более удобоваримое.

А вот Оганяну — удалось!

Действуя согласно любимому своему принципу «Не нужно искать сложных путей! Нужно действовать способом самым простым и прямым!», он сумел действительно все эти лозунги классического авангарда осуществить и сделать искусство, которое прямо и непосредственно воздействовало на жизнь, и которое народу — действительно чрезвычайно понравилось: в галерее с утра до вечера толпился народ все три дня работы выставки, и окрестные жители просили даже сделать выставку постоянно действующей.

Нужно напомнить: это были времена ужасного безалкоголия, когда алкогольный напиток можно было купить только у таксистов за тройную цену — а в галерее оно продавалось всего лишь за полуторную.

Постепенно становятся самыми главными людьми в нынешнем контемпорари арт, оттесняя художников на второй план.

Тот же Гельман — с середины 1990-х он уже сам себе художник, и выставки уже называются «М.Гельман — Деньги «или «М.Гельман, Компромат» а художники становятся просто наемные работники при галеристе: им говорят, что делать, — они это делают. А не нравится — вали, других куча, тут же прибегут.

Оганян таким положением дел чрезвычайно возмущен.

А — сам виноват: не фиг было концептуализм разводить, когда главное — идею придумать, а как исполнено, и исполнено ли вообще — дело десятое. Занимались бы живописью, как положено, галерист бы и молчал, ибо сам красить не умеет.