— Юля! — вскричала она как подраненная и схватилась за голову жестом отчаяния. Пакет с мусором рухнул у ее босых ног, мерзко шурша.
— Как хорошо, что ты уже приехала! — убежденно продолжала Лилька. — У нас тут черт-те что… прорыв безумия… Кошмар, что происходит! Мать одновременно в ярости, страхе и раздражении, собирается умирать, потребовала кислородную подушку. Еще бы искусственную почку запросила… Ты ведь пройдешь сразу к ней, да?
— Конечно, конечно, — уже на бегу подтвердила Юля.
— А кислородная подушка у тебя есть? — вслед проорала Лилька.
Розалия Антоновна любила утонченную ненависть, рафинированную шизофрению и прочие чудесные извращения. На высоте гнева она была прекрасна, индийская богиня Кали — яростная, с темным ликом и кроваво-красными глазами, в одной руке держит отрубленную голову, в другой — меч, две другие подняты для благословения, из разверстого в крике рта свисает язык, обагренный кровью невинных жертв. Нагота богини прикрыта лишь ожерельем из отрубленных вражеских голов, рук и ног.
Ловко размещая вздрагивающее от напряжения плечо (третье? четвертое?) в манжете тонометра, Юля терпеливо прослушала как персонифицированные проклятья — в адрес членов семьи Розалии Антоновны, так и просто проклятья, великолепные в своей искренности.
Орудуя фонендоскопом, Юля участливо кивала, безусловно соглашаясь со всем. Старуха казалась скорее забавной, чем неприятной. Продираясь через завалы и оползни слов, в большинстве своем непечатных, Юля начала понимать, что утром все-таки произошло что-то из ряда вон выходящее, и Розалия Антоновна бузит не просто из любви к искусству, что тоже, конечно, имело место быть.
Ругалась она великолепно, артистично, не повторяясь и следуя четкому заданному ритму, бесконечная мантра, жемчужные четки.
— Идиотки, лоботомированные кенгуру! Они своими членообразными извилинами вообразили, что могут усесться в моем доме, в моем парадном зале на самой на середине и жидко гадить на пол, извергать говно гейзером! В моем доме! В моем доме! Да что они без меня? Кто они без меня? Жирные жопоголовые курицы! Твари криворылые!
Речь, разумеется, шла о любимых дочерях.
Волшебное утро, окончательно решила Юля, чудесное просто.
— Розалия Антоновна, — подчеркнуто ласково проворковала она, — милая, давайте мы сейчас с вами немно-о-ожечко помолчим. Нам давление надо измерить. Нам лекарство надо принять. Капельницу наладить. Позавтракать. Столько дел! Давайте-ка, я вам подушку поправлю, как в прошлый раз, помните, вам было удобно?
— Да-а-а, — капризно протянула старуха, — помню-у-у-у, одну так, одну под руку… и вот здесь повыше, да…
— Ну вот. — Юля удовлетворенно оглядела тщательно прибранную воинственную старую даму.
Кто-то из лоботомированных кенгуру сегодня принарядил ее в новую элегантную ночную сорочку, более напоминающую свадебный наряд пеной кружев и снежной белизной. На шее — неизменный шелк, для контраста и дополнительного удовольствия сегодня — цвета пионерского галстука. В чуть приоткрытой двери появился глаз. Светло-светло-ореховый, любопытный. Глаз был, в общем-то, не сам по себе. К глазу прилагались ровные линии бровей над, параллельные им темные круги под, а также быстрый, любопытствующий, немного испуганный взгляд.
Юля незаметно отмахнулась от глаза рукой. Глаз обескураженно и дважды сморгнул и исчез. И славно. Вот Лильки здесь еще не хватало. Сейчас опять богиня Кали возродится, начнет отплясывать свои ритуальные танцы с саблями, военные вальсы с автоматом Калашникова, шаманские полуприсяды с бубнами.
Через какие-то единицы времени Розалия Антоновна, подключенная к капельнице и умиротворенная дозой успокаивающего, благосклонно согласилась испить ромашкового чаю. Удерживая в одной руке тонкое блюдце разрозненного, но прекрасного сервиза «Ботаника» от VILLEROY & ВОСН, а в другой — соответствующую чашку, она в нескольких отрывистых рубленых фразах описала действительно омерзительное происшествие: курьерская служба DHL в лице мальчика в оранжевой униформе доставила на Розалииантоновнино имя большой, красиво упакованный пакет.
