— Поразительная история. Все это было на самом деле?
— Да! Поиски задокументированы, и он действительно до сих пор играет на скрипке.
— А сколько ему сейчас?
— За пятьдесят.
— Ого! — Я смотрю на человека в темном плаще, гадая, какие сюжеты его окружают. — А вот моя история раньше была совсем скучной. Теперь-то, конечно, все изменилось, — я улыбаюсь, — но первые тридцать лет или около того не случалось вообще ничего интересного.
— Интересен каждый. Просто нужно задавать правильные вопросы.
— Могу поспорить, тут вы дока.
— У вас я пока ничего не спрашивал.
— Подозреваю, это у нас впереди.
— Надеюсь, — произносит Сэм на удивление искренне.
— А сейчас вы чем занимаетесь? Все еще описываете чужие жизни?
— Нет, переключился на художественную литературу. Пишу для таких авторов, как вы.
— Ну уж, конечно, не совсем таких, как я.
— И снова вы могли бы удивиться.
— Да, вы уже говорили. О’кей, валяйте. Вместо кого вы писали?
— О, я мог бы такое порассказать! — До чего милая у него улыбка, пусть и чуть кривоватая. — Но уверяю вас: у писателей, даже у самых известных, порой случаются творческие кризисы. Это обычное дело, и тогда им просто нужно чуть-чуть помочь. Иногда в семье обстановка напряженная или сроки давят. А иногда автор настолько популярен и так хорошо продается, что в буквальном смысле слова не успевает писать достаточно быстро, чтобы удовлетворить спрос читателей.
— То есть вы вроде помощника творца.
— Совершенно верно.
— Но разве вас не возмущает…
Жужжит мой телефон: Джим спрашивает в сообщении, не забыла ли я про смокинг.
— …что вся слава достается кому-то другому? — заканчивает за меня Сэм.
— Мне пора. Спасибо, Сэм Хантингтон, приятно было познакомиться.
Он встает.
— И мне тоже очень приятно, Эмма Ферн. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Конечно. Я же ваша должница, помните?
— Нет, ничего подобного. Вы пили со мной кофе, помните? Такой был уговор.
Я собираю свои пожитки, Сэм придерживает для меня дверь.
— Я позвоню вам, Сэм Хантингтон, писатель-призрак. Спасибо еще раз.
* * *
— Спасибо, зайка, — говорит Джим, когда я вешаю пиджак на спинку стула. Сам он завязывает галстук перед маленьким зеркальцем, которое хранится у него в кабинете. Как правило, в ящике стола.
— Ой, ты не поверишь, что случилось, когда я его забирала.
Я рассказываю, как у меня не оказалось при себе ни кредитки (всерьез надеюсь, она валяется дома), ни наличных денег и как меня спас рыцарь в сияющих доспехах. Хотя нет, последнюю часть я опускаю, сказав, что за меня заплатил незнакомец из очереди и потом пришлось записывать его реквизиты.
— Думаю, нужно позвонить насчет кредитки в банк, — добавляю я. — Просто на всякий случай.
— Насчет кредитки? Я ее вчера вечером у тебя на столе видел, рядом с компьютером.
— Серьезно? — Я пытаюсь припомнить, когда снова ее достала. — Кажется, я схожу с ума. Ну да ладно, хорошо, что карта нашлась: значит, ее хотя бы не украли.
— Ты нормально себя чувствуешь?
— Да, а почему ты спрашиваешь?
— Просто заметил, что ты в последнее время стала забывчивой.
Я смеюсь, решив, что муж пошутил, ведь это он забыл про свой пиджак, но Джим ко мне не присоединяется, а касается ладонью моей щеки и молча смотрит на меня.
— Ничего подобного! — раздражаюсь я. — Что за ерунда?
— Да неважно, заинька. — Он наклоняется и целует меня в макушку. — Рад, что ты не потеряла кредитку.
Я качаю головой и пытаюсь придумать подходящий ответ, но толком не понимаю, из-за чего весь сыр-бор, поэтому просто мысленно отмахиваюсь от разговора.
— А знаешь, — замечает Джим, надевая пиджак, — люди постоянно проклинают этот город, а потом здесь случаются вот такие штуки. Это согревает душу.
Я поправляю ему галстук и вглядываюсь в лицо.
— Ты надо мной смеешься.
— Нет, не смеюсь, я серьезно. — Он дергает запястьем, смотрит на часы и сообщает: — Нам пора.
Я просовываю ладонь ему под локоть.
— Очаровательно выглядите, миссис Ферн.
— Спасибо, мистер Ферн. Вы и сами хоть куда.
Сегодня нам предстоит гала-ужин, где будут в очередной раз собирать средства для «Форума», и входной билет на него стоит как крыло «боинга». Раньше я любила такие мероприятия, однако в последнее время обнаружила, что мне сложно там ориентироваться. Во время светских сборищ я обычно нервничаю, но только не сегодня. Сегодня я чувствую себя замечательно. Я просто счастлива.
