— Материальные иллюзии? — Девушка качнула головой. — Я практически с ними не сталкивалась. Особенно со столь качественной работой…
— Какими бы точными ни были усилия создавшего это место, хороший удар не переживёт ни один мираж. Приготовься отступать.
— Параноик.
— Просто я ещё слишком молод, чтобы умереть из-за глупости.
— На что-то намекаешь?
Гесса угрожающе качнула посохом.
— Ни в коем случае. — Судя по ровному и спокойному эмоциональному фону, исходящему от демонессы, с защитой она уже закончила. — Я начинаю.
Сейчас, находясь в относительном спокойствии, я за пару секунд сформировал огненное заклинание, неспособное навредить даже сухим доскам, но при этом прекрасно управляющееся и обеспечивающее равномерное давление по всей площади применения. Целью я выбрал наиболее подозрительный участок правой стены, мгновенно охваченный пламенем. Секунда, другая — и вот я замечаю беззвучно дрожащую точку, соответствующе изменяя область поражения заклинания. Под моим взглядом дрожь медленно распространилась по всей стене, а спустя несколько минут, когда я уже устал ждать, иллюзия начала рассыпаться.
Хмыкнув, я с готовностью ей помог, ударив чуть сильнее, но всё так же аккуратно. За обманкой могло находиться что угодно, начиная с тайников и заканчивая клетками с ещё живыми узниками, так что уничтожить что-то или кого-то было бы обидно. Но то, что предстало перед нашими взглядами, когда иллюзия в одно мгновение истаяла в воздухе… лучше бы я это уничтожил.
Гадостное отвращение, принадлежащее Гессе, наложилось на моё собственное недоумение, но я сумел справиться с этим порывом, поспешив обезопасить нас от того, что скрывалось в утопленных в нишах кристальных колбах. Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят… Шестьдесят четыре сосуда, пять шкафов, три склада и один-единственный рабочий стол, на котором лежали как книги, так и исписанные листы вперемешку с чистыми. Чернильница, — их давно уже меняли на автоматические ручки, но многие старики всё ещё предпочитали перо, — на которую не было наложено никаких заклинаний, не пересохла, что указывало на свежесть найденной нами лаборатории, мимо которой так легко было пройти. Ни монстров, ни ловушек. Просто комната, выделяющаяся лишь высотой потолков, комфортной для не привыкшего к роскоши человека.
— Все эти… существа мертвы. Сначала осмотрим его рабочий стол, а после переключимся на шкафы.
— Ты так спокоен даже несмотря на то, что все они… когда-то были разумными?
— Если бы я принялся громить здесь всё, то нам это чем-то помогло бы? — Демоны, люди, эльфы, зверолюди, монстры — к чему бы ни стремился наш враг, но в своих изысканиях он зашёл очень далеко. Химерология как наука была весьма популярным магическим направлением, преподаваемым в каждой академии, но всякое использование частей разумных рас было под строгим запретом. Здесь же, в какую колбу ни ткни, в прозрачной жидкости плавали существа, за создание которых уже не инквизиция церкви — весь мир ополчился бы против свернувшего на не ту дорожку мага. Но часть получившихся человеческих, — читай — созданных из разумных, — химер привлекла моё внимание наличием белых масок и защитных пластин, сильно напоминающих мой панцирь. — Вместо этого лучше как можно быстрее всё здесь изучить… и уничтожить.
— Они… отчасти похожи на то, во что ты превращался. — И когда успел? — Когда хотел напугать Мефиса.
И вновь я убеждаюсь, что при наличии навыков чтение эмоций подобно чтению мыслей.
— Я думал, что эта способность со мной из-за смешения уникальных сил моей расы. Но по всему выходит, что это не совсем так.
Бумаги на столе зверолюда были исписаны вполне понятным мне языком, но вот Гесса в написанном если и разбиралась, то постольку-поскольку. Читая попадающиеся под руку бумаги по диагонали, я стремился найти хоть какие-то упоминания о моей мане и иллити, но среди исписанных листов не было ничего подобного. Спустя несколько минут я аккуратно, проверяя каждый дюйм стола на наличие ловушек, начал просматривать оставленные книги, но и тут удача отвернулась от меня. Химерология, подробные, на сотни листов, теории, какие-то расчёты — и ничего о маске, панцире и моём народе.
