— Буду рад пообщаться с вами в будущем, Джен.
— Взаимно, Золан. Адольф, пойдём.
— Но…
Авалон-Джен опустил широкую ладонь на плечо сына, и качнул головой:
— У вас ещё будет время, чтобы пообщаться. Сейчас же у нас есть другие дела.
— Да, отец…
Вот так сразу и не скажешь, но многие фамилии аристократов растили молодое поколение в строгости, до определённого момента требуя от тех беспрекословного подчинения приказам старших. Где-то от юных аристо требовалось просто дожить до совершеннолетия, где-то — перенять место предка, а где-то можно было обойтись и всего лишь достижениями, которые род посчитает достойными. Но того факта, что под подобным давлением характер этих детей серьезно менялся это не отменяет.
Авалон и Адольф вскорости удалились, и я, неспешно развернувшись и окинув взглядом немногочисленную публику, для которой мы с Авалоном и перешли на ты по его просьбе, подошёл к Гессе, мягко обняв её за плечи. Неподобающее поведение? Осуждающие взгляды? Плевать. Здесь я не дряхлый старик, а молодой юноша, ещё не скованный какой-то там уместностью. На сердце было необычайно легко, и забивать голову лишними мыслями я не собирался.
Способ бороться с проклятьем Палача существует. И он уже у меня. Всё, что осталось — это поочерёдно зафиксировать часть своих воспоминаний, и первой на очереди стояла Гесса.
— Поднимемся на обзорную площадку?
— Разве ты не планировал и дальше общаться со всеми желающими?
— Знаешь, какие планы никогда не подвергаются изменениям? — Спросил — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Те, которых нет. Во всех остальных случаях что-то обязательно поменяется.
— Тогда…?
— Да, я готов к разговору с Тайконом.
Тот, кто держал магический барьер над стенами города не за счёт своих сил, но благодаря накопленным за целый век жизни знаниям. Профессор академии и один из членов совета, предложивших мне должность младшего наставника так же состоял и в гильдии магов, в течение двух сроков — большего и меньшего — выступая в роли её главы. И этот человек выразил своё желание поговорить со мной на праздновании, предложив отыскать его после того, как меня оставит первая волна желающих выразить своё уважение дворян.
— Тебе действительно интересен этот разговор, или ты делаешь это только из-за меня?
Гессу попросили передать мне сообщение и, в случае моего отказа, это могло на ней как-то сказаться. Шансы на то, что Тайкон и стоящая за ним знать просто закроет глаза на неудачу моей женщины и не изменит своего к ней отношения были едва ли выше вероятности иного исхода, при котором на неё могли спустить всех собак. Пока ещё я открыто не демонстрировал своего отношения к тем, кто вредит близким мне людям, так что единственным сдерживающим фактором являлась моя сила. Сила, но не характер. Не зная, как я себя поведу, они не могли ничего спрогнозировать, и, вероятно, могли ударить вслепую, пожертвовав одной из своих пешек. Одну уже разменяли, не побоявшись оскорбить графа, так что мне явно не строило рассчитывать на особое отношение.
Сейчас же раздувать конфликт на пустом месте мне совсем не хотелось.
— Я делаю это для нас, Гесса. — Убедившись в том, что моя улыбка не выглядит жутко, я повернулся к девушке. — Отказ сильно навредит нейтральным отношениям, которые я, по мере возможности, собираюсь поддерживать.
— Это логично, но… что, если не это, тебя беспокоит?
На мгновение опустив веки, я втянул носом прохладный вечерний воздух. Под напором пылающих огнём алых глаз демонессы долго хранить молчание не удалось, и соврать я не мог по тем же, не зависящим от меня, причинам. Так что пришлось прибегнуть к методу истины, что хуже любой лжи.
— Просто я узнал кое-что очень хорошее. — Можно сказать, что среди нависших надо мной грозовых туч появился просвет. — Только и всего.
Я чувствовал, что Гессе было любопытно. Чувствовал её желание копнуть глубже, как чувствовал и то, что мой ответ её едва ли удовлетворил, но вовлекать её в дела иномирцев? Даже намёк на то, что мне кто-то помог, может подтолкнуть исследовательницу по натуре к поиску ответов, а гарантий сохранения всего в тайне у меня не было. Ведь если она сильно попросит — я отвечу, и отвечу правдиво. Но — увольте, есть и более гуманные способы осложнить жизнь ближнему своему.
