Но тот, кто рассчитывает, что здесь можно повеселиться так же, как, скажем, в гамбургском порту, очень скоро разочаруется. В прославленном приморском городе нет ни увеселительных кварталов с притонами, ни сомнительных варьете с полутемными барами, там не играют в карты и не наживаются на танцах с раздеванием. Как и в Бомбее, в Мадрасе даже нет виски и коньяка, так как их употребление запрещено городскими властями. Лишь иностранцы, доказавшие, что без спиртного им трудно обойтись, получают водку по рецепту врача. Но эта процедура так продолжительна и требует стольких усилий, что большинство предпочитает от нее отказаться, тем более что распивать спиртные напитки в ресторанах запрещается. Не удивительно, что в Мадрасе матросы, как правило, не сходят на берег.
Любители потанцевать также вряд ли могут получить удовольствие в Мадрасе. Танцы не запрещены, но расчетливые владельцы ресторанов давно смекнули, что при отсутствии спиртного даже резкие звуки джава не могут склонить посетителей к необдуманно большим счетам. Оркестры были упразднены, и в ресторанах остались единичные туристы, потягивающие апельсиновый сок и размышляющие над тем, стоит ли доверять многообещающим предсказаниям песенной лирики о следующей цели их путешествия.
Я слышал, как один англичанин процедил сквозь зубы: «Боже мой, прежде все было иначе». Он, конечно, думал не только о попойках, но и о том времени, когда индийцам был запрещен вход в избранные отели, где англичане могли позволить себе делать все, что хотели. Теперь индийцы хозяева у себя дома и нередко откровенно высказывают англичанам свое мнение об иностранном господстве.
Самое красивое в Мадрасе — это не известные по рассказам и фотографиям дворцы набережной, а неповторимо прекрасное побережье. Его мягкий желтый песок и тихо шумящий прибой, на протяжении нескольких километров окаймляющие город, заставили меня почти забыть, что всего в 200 метрах за моей спиной находится город с миллионным населением. Ярко-синее приветливое небо, лишь изредка покрывающееся облаками, создает праздничное настроение и усиливает ощущение, будто ты находишься на курорте.
Несколько в стороне, на том же привлекательном побережье, расположились круглые бамбуковые хижины, похожие на палатки, обвешанные тряпками и пальмовыми ветками. В этих крошечных сооружениях, лишенных каких-либо удобств, ютятся со своими огромными семьями рыбаки Мадраса. Таким же немым свидетельством бедности жителей Мадраса служат рыбачьи лодки, не имеющие ничего общего с нашим привычным представлением об этом средстве передвижения по воде. Четыре скрепленных веревками бревна, пара расщепленных бамбуковых палок для гребли и лоскут вместо паруса — вот и вся посудина, на которой рыбаки отваживаются уходить далеко в море и, как ни удивительно, ловят рыбу. В этом мире нищеты и упадка только сети, аккуратно развешанные для просушки, были как всюду.
Бросалось в глаза множество детей, резвившихся среди сетей, копавшихся в песке и вылезавших буквально из каждой хижины. Рыбаки Мадраса очень любят своих малышей, как, впрочем, и большинство индийцев, имеющих обычно многочисленное потомство.
Еще три десятилетия назад средний возраст жизни индийца не достигал даже 20 лет, а теперь он уже приближается к 30 годам. При английском господстве население Индии увеличивалось крайне медленно, в настоящее время его ежегодный прирост составляет 5 миллионов человек. Через 4 года только один прирост населения превысит численность жителей ГДР, а через 25 лет он составит 140 миллионов человек.
Рост численности населения, бесспорно свидетельствующий об улучшении здоровья индийцев, выдвигает множество новых проблем. Главная из них заключается в том, что Индия, только еще создающая свою промышленность, не в состоянии обеспечить работой всех нуждающихся. В 1955 г. министр финансов сказал при подведении итогов первого пятилетнего плана: «Благодаря плану мы смогли предоставить работу четырем миллионам людей, ранее ее не имевшим, однако прирост населения требует обеспечения работой еще семи миллионов человек».
