Кхавья Ахсанулла родился в богатой помещичьей семье, учился в английской школе и воспитывался в английском духе. Но это не помешало ему составить собственное суждение о независимости Индии. Он примкнул к кашмирскому освободительному движению, которое организационно оформилось в 1930 г., когда была образована Мусульманская конференция — кашмирская разновидность партии Конгресса.
Вначале над ней тяготело влияние религии. Но в 1938 г. конференцию посетил Джавахарлал Неру, который, будучи родом из Кашмира, неизменно проявляет интерес к этому самому северному штату Индийского Союза. С помощью Неру партия избавилась от балласта прошлого. Она стала называться Национальной конференцией, присоединилась к общей борьбе индийцев за национальную независимость, а в социальных требованиях пошла даже дальше, чем Конгресс. В 1942 г. она включила в свою программу требования радикальной земельной реформы и безвозмездной экспроприации помещичьей собственности и после бегства махараджи осуществила их.
Любопытно, как отозвался об этой реформе Кхавья Ахсанулла, сам владевший когда-то 500 акрами земли (около 200 гектаров). «Это умный и справедливый закон, — сказал он. — В партии Национальная конференция я голосовал за него, так же как наш теперешний министр внутренних дел, который имел по соседству со мной в четыре раза больше земли, чем я. Нужду населения могла облегчить только земельная реформа. Конечно, были и такие помещики, которые не хотели с ней соглашаться, но, поскольку большинство Национальной конференции проголосовало за закон и признало требования крестьян на землю справедливыми, им не оставалось ничего иного, как покориться».
Долина Сринагара лежит на высоте 2000 метров, в лощине между высокогорными областями, где обрываются все дороги и ничто не напоминает о цивилизации. Это районы кочевий беспокойных горных племен. Они не признают законное правительство и подчиняются только некоронованным королям кочевников. Обычаи их так же разнообразны, как их диалекты. Эти властители горных просторов занимаются скотоводством, водят караваны и перевозят через неприступные перевалы жизненно важные грузы.
Приблизительно в 100 километрах от Сринагара находится Сунмарк — перевалочный пункт торговых караванов. Склад, дак бунгало, отличающийся аскетической неприхотливостью и полным отсутствием мебели, да три развалившиеся, но все еще обитаемые крестьянские халупы — вот и все постройки, обнаруженные мною в этой гавани горного края. Вокруг них погонщики мулов, разложив небольшие костры, варили какие-то им одним ведомые похлебки, кипятили кирпичного цвета чай и грели над огнем руки. Вид их сначала не внушал большого доверия — глубоко надвинутые на глаза меховые шапки, плащи из некоего рода мешковины, подвязанные веревкой. Ни на хинди, ни на кашмири они не говорили, и без переводчика с ними было невозможно объясниться.
Но стоит путешественнику привыкнуть к внешности погонщиков, их манере вести себя и разговаривать, и он очень скоро убеждается, что все опасения напрасны и люди эти на редкость приветливы и добродушны. Ни разу за время всей поездки по Индии я не встречал такой бескорыстной готовности оказать услугу, как здесь.
Вьючные животные — яки и мулы, — точно верные псы, ни на шаг не отступали от своих хозяев. Они лежали и стояли возле погонщиков, пока не прибыла поклажа. На гору ее доставили грузовики, но здесь пришлось прибегнуть к помощи живого транспорта, обладавшего большей проходимостью. Вскоре гора мешков, неподвижно лежавшая на машинах, равномерно разместилась на спинах мулов, и они, перебирая маленькими проворными ногами, унесли груз, непосильный в этих условиях для великанов с мотором в 400 лошадиных сил. Властелины ущелий и крутых вершин отправились в путь по опасным горным тропам, как бывало в старину, тысячи лет назад, хаживали караваны по древней «шелковой дороге», проходившей через Кашмир и связывавшей Китай с Ближним и Средним Востоком.
Многие кашмирцы проводят свой отдых в Гульмарке, куда съезжаются любители зимнего спорта со всей тропической Индии. Зеленые пастбища и красивые леса Гульмарка поражают необычайным сходством с германским альпийским пейзажем. Это явилось тем более приятной неожиданностью, что в суровых Гималаях голые скалы почти всюду преобладают над хвойными лесами, а пыльная, лишенная растительности земля — над сочными пастбищами.
