Кашмир — идеальный край для туристов, где можно отдыхать в плавучем отеле, охотиться на медведей и серн а горах, кататься в гондолах по неподвижной глади озера и даже заниматься зимним спортом. Из года в год сюда съезжаются десятки тысяч людей: иностранцы, чтобы познакомиться с многообразной кашмирской природой, индийские дельцы и аристократы, чтобы отвлечься от однообразия будней, европейцы, осевшие в Индии, чтобы скрыться от безжалостных лучей тропического солнца и насладиться прохладой.
Обслуживают в Сринагаре великолепно. Город существует за счет туристов, и целая армия кашмирцев готова удовлетворить любое их желание или прямо-таки гипнотической силой внушить им его. Это — профессия местных жителей, она их кормит, и, иссякни вдруг поток иностранцев, нелегко пришлось бы торговцу сувенирами или шелковыми тканями. Поэтому каждого приезжего окружают трогательным вниманием, особенно в это время года, когда мало желающих ехать на холодный север. Но с апреля по сентябрь в Индии наступает жара, а в Кашмире — разгар сезона, и номера в плавучих гостиницах можно заказать только за много недель вперед.
Трудно представить себе жизнь обитателей лодок-домов без шикар. Они заменяют им автомобили, лошадей и велосипеды; к их услугам прибегают и кашмирские торговцы. Последние — совершенно особая категория представителей этой профессии. Едва только путешественник поставит на пол чемодан, как торговцы приступают к длительной осаде дома, где он остановился, причем действуют они сплоченной когортой и особым тактом и скромностью не отличаются. Они ведут наступление целыми толпами и любыми способами добиваются одного — поставить ногу на край плавучего дома.
Когда я решительно заявил, что ничего не собираюсь покупать, это только подстегнуло их торговый азарт и побудило перейти в лобовую атаку. Я и опомниться не успел, как первый из них уже вскочил в лодку, уселся, как ни в чем не бывало, на пол салона и преспокойно разложил передо мной изделия из папье-маше. Я пытался было остановить его отчаянными возгласами: «Ничего не покупаю!», но они не оказали на него ни малейше. го воздействия. Напротив, он совал мне под нос один предмет за другим — красиво расписанные вазы, тарелки, горшки, зеркала и щетки, не переставая объявлять их стоимость.
Я взмолился о помощи. Но Джума Колу не нашел ничего лучшего, как произнести: «Это Джаффа Али, самый знаменитый художник Сринагара. Вам надо будет как-нибудь осмотреть его мастерскую. Он, между прочим, владеет секретами древнеперсидских живописцев, привезенными в Кашмир его предками. Многие пробовали силы в атом искусстве, но еще никому не удавалось превзойти Джаффу Али». Теперь я знал: от моего хозяина сочувствия не дождешься. Позднее даже выяснилось, что он был другом художника и специально пригласил его ко мне.
Только когда я купил тарелку с мотивами из древнеперсидских сказаний, Джаффа Али покинул отель, бросив на своих неудачливых коллег победоносный взгляд и не забыв пригласить меня посетить его мастерскую. Но было наивно думать, что это могло успокоить разгоревшиеся страсти, — наоборот, моя покупка подействовала, как удар палки по муравейнику. Все, кто мог передвигаться, то есть все, кто имел лодку, с удвоенной силой атаковали меня, и на каждом исполненном решимости лице я мог прочесть:
«Ага! Он малодушен, упорством его можно принудить к покупке. Не дадим же ему ускользнуть!»
Я поклялся не удостаивать торговцев ни единым взглядом и запер за собой дверь, но чувствовал себя, как в осажденной крепости. Мои преследователи кружились вокруг, высаживались на веранду, заглядывали в окна, жестикулировали, кричали, старались знаками привлечь к себе внимание. Самый отважный залез на крышу дома, и я начал опасаться, как бы он не вытащил печную трубу, чтобы спустить свои ткани в комнату! Тут даже терпение Джума Колу лопнуло, и он предпринял решительные действия. Но, как можно было заключить по его ругательствам, возмущался он вовсе не нападением на его крышу, а тем, что не получил от торговца причитающиеся ему 10 процентов. Тем самым было нарушено обязательство, почитаемое более священным, чем посещение храма или мечети, и, естественно, Джума Колу не мог оставаться спокойным. Он запретил взобравшемуся на крышу нарушителю закона переступать порог его дома, хотя тот поспешил вручить ему мзду.
