В ту ночь автор впервые с начала кампании уснул спокойно и безмятежно. По свидетельству очевидцев, во сне он улыбался и даже совсем по-детски пускал слюни…
Утро следующего дня выдалось добрым в самом искреннем смысле этого слова. Пробудившись, автор сладко потянулся и сощурился ласковому апрельскому солнышку. Затем степенно, как и полагалось новоиспеченной звезде рекламного небосвода, отзавтракал глазуньей из трех яиц, мягчайшей горбушкой аккуратно промокнул остатки со сковороды и запил всё это дело крепким кофейком. И лишь затем, растягивая удовольствие и тщательно обтерев руки об тренировочные штаны, неспешно набрал нужный ему телефонный номер.
— А, Миша! — раздался в трубке столь желанный голос, — Добвое утво, вад Вас слышать!
«А уж я-то как рад! — подумал я, — Ну давай же, старик, не томи…»
— Миша, у меня двя вас не очень ховошая новость! — сообщил Роберт Аронович все тем же радостным голосом, отчего автор не сразу среагировал в должном объеме, — К сожалению, за все тви дня я не зафиксивовал ни одного звонка по Вашей газете!
«Экая жалость. Похоже, «пролонгации» не будет… — сказал сам себе автор, — Эх, ведь и говорили же мне и Старина, и Оборотнян — позвони сам хоть раз, а еще лучше друзей попроси, чтоб видимость создать… Да вчера за всеми хлопотами околомебельными так и позабыл, эх… Ну да ладно. В принципе, и так всё идет очень даже непло…»
— …Миша, да, к сожавению, дева обстоят именно так. И тепевь, по закону векламы, вы довжны вевнуть мне впустую потваченные мной деньги!
Немедля свежеоткушанная яичница вперемешку с кофеем едва не пошли у автора носом, и пол закачался у него под ногами. Потребовалось секунд тридцать, чтобы кое-как осмыслить обрушившееся на него откровение.
— Миша, Вы здесь? — заботливо поинтересовался Роберт Аронович.
— Здесь, — прохрипел я.
«Как это — «вернуть»??? Ну ладно, допустим. Допустим, всё это так, хотя о существовании подобного Закона джедай Оборотнян ни разу ни одним словечком не обмолвился со своими верными падованами. Хорошо, а «пятнашка» моя, честно заработанная потом и кровью — ее тоже, что ли, получается «вернуть»???»
(«Закон о рекламе РФ», прошу заметить, вступил в силу в 2006 году, то есть двенадцать лет спустя после описываемых событий. Хотя и в нем столь варварской нормы прописано не было. Умерла, что называется, так умерла — прим. авт.)
Да, но то все-таки закон О рекламе. От словосочетания же «Закон Рекламы» не на шутку веяло чем-то суровым и неизбежным. Типа «Закона джунглей». Или еще хуже — зловещими сицилийскими omerta и silenzio stampa! «Закон Рекламы», ооо! Здесь было отчего впасть в отчаяние…
— Я как бы это, Роберт Аронович, — залепетал я, в липком страхе трепеща как осиновый лист, — Я уточню… Если есть такой Закон — то тогда уж, конечно…
— Миша, ну а как же нет ? — раскипятился Роберт Аронович, — Как же нет?! Ведь двести доллавов — и ни одного, ни одного даже самого зававящего звоночка! А Вы так квасочно, так убедитевьно мне все вассказывави, что я исквенне вам по-вевил! Звоните мне тогда, когда сможете подвезти, я буду с нетевпением ждать!..
Дрожащей рукой я набрал номер Центра. Разумеется, второй день подряд Фортуна не могла быть развернута ко мне одной и той же стороной — Оборотняна на месте не было. Кое-как покидав в рюкзак самое необходимое, тем самым придав верному аксессуару статус «тревожного чемоданчика», я, зябко передергивая плечами, несмотря на почти летнее тепло, вылетел на улицу…
…В итоге, после полутора часов мучительного ожидания, заполненных наблюдением самых апокалипсических картин расплаты, я услышал по-кошачьи мягкие, но в то же время решительные шаги Мастера — и стремглав кинулся прямо на него.
— А, здорово! — приветствовал меня Оборотнян, — Хорошо, что ты появился. У меня как раз к тебе…
— «Хорошо» — это не то слово! — перебивая, заорал я, — Серег, слушай, тут мне этот мой звонил… ну ты понял, короче… Он говорит, что… он, короче, сказал… В общем, он это… он хочет деньги обратно получить!!! Прям домой мне звонит и требует!!! На «Закон Рекламы» еще какой-то ссылается…
— «Этот» — это который? — озадаченно спросил Оборотнян, силясь разобраться в моем несколько сумбурном докладе, — Даже у тебя, насколько я знаю, «этих» уже более чем достаточное количество!
