Выглядело место сильно. Напоминая то ли подвал какого-нибудь банка после удавшегося «ограбления века», то ли жилище помешавшегося на почве сохранности нажитого имущества подпольного миллионера. Все четыре стены до самого потолка были заставлены сейфами самого разнообразного калибра, двери многих были маняще полуоткрыты. От удивления я даже присвистнул. И тут же откуда-то из дальнего полумрака вынырнул и сам хозяин всего этого отливающего сталью великолепия.
— А, Миша, довогой — я Вас уже заждався!!! Пвисаживайтесь к столу!!!
В указанном интерьере Роберт Аронович смотрелся более чем гармонично. Костюмчик годов выпуска, не соврать бы, возможно, что и семидесятых, венчали снизу едва ли не домашние тапочки. Что же касаемо галстука, то такую линялую удавку даже известный своим непритязательным вкусом Старина — и тот постеснялся надеть бы даже на «войну», буде он бы ее посещал… «Впрочем, — подумал я, — это поверхностный взгляд на вещи. Ведь, если вдуматься, то настоящие подпольные миллионеры и должны выглядеть именно так… неброско».
— Знаете, Миша, — сразу перешел к делу Роберт Аронович, — в посведнее ввемя товговля у меня идет ни шатко, ни вавко. Вот я и подумав, что Ваша газета с таким контингентом читатевей, как вы вчева мне квасочно описави — должна заинтевесоваться моим товавом.
Я вежливо обернулся, и взгляд мой упал на сейф такого формата, что поместиться там могли бы оба собеседника, дополненные еще, скажем, сравнительно щуплым Оборотняном — и то без особой тесноты.
— Да-а-а… — уважительно согласился я, — Ведущие представители российской и зарубежной бизнес-элит…
— Я, с Вашего вазвешения, хотел бы пвосто бовее подробно ознакомиться с Изданием…
— Конечно, конечно, — заторопился я, вытаскивая из рюкзачка бережно сложенную сегодняшнюю газетку и протягивая ее через стол, — Прошу Вас.
Роберт Аронович принял подношение, внимательно осмотрел первую страницу, затем раскрыл вторую — и неожиданно углубился в чтение.
Автор в который уже раз за текущий день (и, забегая вперед, заметим, что далеко не в последний) испытал настоящий культурологический шок. Мало того, что любезный Роберт Аронович оказался первым человеком на Лун., (зачеркнуто) первым, кто самостоятельно вышел на «обратную связь» — он же и уверенно захватил лидерство в номинации «Первый читающий газету «The Moscow star». Во всяком случае, делающий ЭТО осмысленно и непосредственно на глазах героев данного повествования. Да, суммарный вес «экземплявчиков», нашими стараниями распространенных среди потенциальной клиентуры, по самым скромным прикидкам превышал уже несколько тонн, но… Большинство подписчиков, как вы уже знаете, ограничивались коротким, но чувствительным потрясением от лицезрения воочию «российского лидера на рынке англоязычной прессы». И лишь малая часть из них находила затем в себе моральные силы перелистать из вежливости хотя бы несколько страниц.
Более того, сознаюсь честно: мы и сами никогда не читали газету «The Moscow star», и весь свой «квасочный» рассказ о ней базировали в основном на материале Вводной лекции маэстро Оборотняна. В принципе, оно было и понятно, поскольку издание, напомню, в своем «рубрикаторе» старательно избегало таких актуальных разделов, как кроссворд, гороскоп, полезные житейские советы и фотографии молодых читательниц «топлесс». То есть, если объективно смотреть на вещи, было по «концепции» своей абсолютно бессмысленным. Что касаемо непосредственно содержательной части, то, насколько можно было судить, дружный журналистский коллектив «лидера» не сообщал читателю ничего такого сокровенно эксклюзивного, о чем нельзя было бы узнать из иных, русскоговорящих, так сказать, медиа-источников. Возможно, конечно, что сама форма подачи материала отличалась каким-нибудь изысканным стилем, но, к сожалению, оценить именно что «стиль» наш базовый научно-технический английский позволял едва ли.
Роберт Аронович меж тем продолжал изредка переворачивать страницы, всякий раз тщательно слюнявя палец с давно нестриженым ногтем, и складывалось такое впечатление, что заканчивать трогательное мероприятие знакомства он не собирается. «Отец, ты бы закруглялся уже что ли, — нервно подумал автор, — Тут ведь все-таки не выездная изба-читальня». И, будто бы уловив эту мысль, Роберт Аронович извлек откуда-то из недр себя ручку (причем, клянусь — едва ли не «перьевую», предназначенную еще аля окунания в чернильницу!) и, задумчиво почесав ею за ухом, изготовился, видимо, делать на полях какие-то важные аля себя примечания. Тотчас перед глазами возник светлый образ «полкана» на «войне», делающего в этот же самый миг против моей фамилии скорбные для меня пометки — и мне с трудом удалось отогнать от себя это тягостное видение.
