- Одно дело, Лаврентий Георгиевич, "не исключено", и совсем другое дело "практически наверняка", согласитесь.
- Вы правы, Лаврентий Павлович, вы правы.
26 апреля 1942 года.
Бразилия, Рио-де-Жанейро.
- Таким образом, господа министры, мы закончили с Аргентиной. Она теперь полностью и абсолютно наша, - президент Альверде похлопал по карте, словно подтверждая свои слова. - Я полагаю, народ ликует?
- Конечно, господин президент. Более того, народ жаждет новых побед, - отвечающий за внутренние дела и до переворота бывший лишь одним из замов прежнего министра Рамон Мария Альварес, отлично вписался в команду генерала.
- О, этого мы им предоставим более чем достаточно. Но пока мы не будем спешить. Нам надо сформировать еще пяток дивизий, перебросить часть войск обратно, интегрировать промышленный потенциал бывшей Аргентины в нашу экономику. И окончательно закончить ассимиляцию Уругвая. То есть дел хватает, - Альверде широко улыбнулся и полез в коробку за сигарой. Достав искомое, и потратив некоторое время на ее раскуривание, президент устроился в любимом кресле и добавил:
- И пока мы будем заниматься этим, несомненно, важным делом, господа генералы начнут разрабатывать план вторжения в следующую страну. И сейчас нам предстоит решить, что за государство это будет.
- Я предлагаю Боливию, - генерал Жозе Гаспар, соратник и друг Альверде еще со времен их совместной учебы и бывший к моменту попадания в прошлое полковником, подошел к висящей на стене карте.
- Позвольте, - попросил слова генерал Машкареньяш де Мораеш, в старом варианте истории командовавший Бразильским Экспедиционным корпусом в Италии. Подойдя к карте, он добавил:
- Боливия обладает богатыми запасами минеральных ресурсов. У нас их пока более чем достаточно, но запасы никогда не будут лишними. Кроме того, Боливия серьезно ослаблена войной в Чако, поэтому не должна стать хоть сколько-нибудь серьезной проблемой для наших войск.
- Пожалуй, я соглашусь с вами, господа генералы. Но вопрос удара по Чили тоже следует рассмотреть. Как и по Венесуэле. Особенно по Венесуэле - у них полно нефти, стратегически необходимого нам ресурса. Так что думайте, господа, думайте. А я буду придумывать объяснения для всего остального мира, зачем нам захватывать в придачу к Аргентине и Уругваю еще и эти страны. Все свободны.
26 апреля 1942 года.
Москва, Кремль.
В главном кабинете страны самого прогрессивного строя вот уже который час шло совещание. В основном говорили Шапошников, Василевский и Тимошенко, да еще Сталин иногда что-то спрашивал.
- Нанесем удар из Кошице на Врутки, а оттуда - на Ледице и разом заставим немцев отступить, - Шапошников, ожесточенно спорящий с Тимошенко по поводу направления главного удара в Венгрии, несильно стукнул кулаком по столу с картой.
- Да с чего им отступать, Борис Михайлович? Они же Восьмой и Первой армиями из под Мишкольца и Первой Танковой из под Истебно врежут нам по флангам - и я совсем не уверен, что наши части смогут отбить такой удар в достаточные сроки.
- Именно поэтому я и предлагаю дополнить план нанесением удара по Мишкольцу силами Второго Украинского фронта. А также начать наступление из под Кракова в направление Истебно, - вступил в разговор Василевский. - Мы же уже рассматривали подобную возможность. Это не позволит Вермахту перебросить достаточное число соединений для фланговых ударов. И немцам ничего не останется, кроме как отступать - иначе мы окружим две их армии, - Василевский посмотрел на Сталина, словно приглашая его сделать свои выводы и решить затянувшийся спор.
Иосиф Виссарионович, задумчиво рассматривал карту, явно что-то решая для себя. Наконец, он произнес:
- Ми, товарищи, поступим слэдующим образом. Товарищ Тимошенко прэдпочитает дэйствовать здэсь очень осторожно и это хорошо. Но в случае успэха плана товарищей Василевского и Шапошникова ми достигаем очэнь большого успэха, фактически вышвыривая фашистов из Словакии. Поэтому мы совместим осторожность со смелостью. Сначала наши войска достигнут удобных для наступления позиций, а потом ми нанесем удар на Врутки. Я полагаю, такой вариант устроит нас всэх, правда?
