Это показал «Виброфат». А этому прибору Фима верил. Его склепал не кто-нибудь, а сам Демидов, гений чистой пробы.
* * *
Фима готовился к приходу домой, как к приходу к зубному врачу. Будет больно, но зато потом стает легче. Пусть она узнает, кого держит за подругу.
Но не успел он переступить порог собственного очага, как наткнулся на заплаканные глаза жены.
Она открыла дверь еще задолго до того, как он полез в карман за ключом.
Фиму втянуло вовнутрь, дверь захлопнулась сама сбой.
Показалось, что за ним кто-то шел.
Но не успел повернуться, чтобы проверить догадку. Элла усадила на стул.
– Признавайся, ты с ней спал?
В голове Фимы завертелось колесо- калейдоскоп.
– Ну, говори, – наседала Элла.
– С кем? – наконец выдавил из себя совершенно обескураженный Фима.
– Со Снежаной, она мне только что звонила.
Фима напрягся, нечто подобное он ожидал. Эта подружка жены – парикмахерша – давно нравилась Фиме. Но после того, как она стала воровкой…
– Это она обокрала нас со своим стальным Феликсом, – сказал Фима.
Пришло время удивляться Элле. Она уставилась на мужа, будто тот вернулся с того света.
– Откуда ты знаешь?
– Это показал «Виброфат». Потому я и задержался, никак не мог поверить.
– Она мне только что звонила, ревела, сучка, думала меня разжалобить.
– Явка с повинной.
– Получается, если верить тебе. Она сказала, что давно в тебя влюблена и честно призналась в этом мужу, попросив ее удержать от греха. Она хотела – можешь себе представить – тебя соблазнить и стать твоей любовницей. Так вот я и спрашиваю.
– Да обожди, – отмахнулся Фима, как от назойливой мухи. – И меня ведь достают бабьи чары, я же тебе говорил. Значит, она в меня влюбилась?
– А голос у тебя самодовольный, Фима. Говори начистоту, что-то было?
– Да ей-ей. Соображаешь?
– Так вот, по ее словам, муж ее догадался, откуда родом эта любовь и связал ее желание обладать тобой с посещением выставки. Помнишь, они у нас были и выпили все запасы кофе?
– Вот именно, – промычал Фима, – все складывается. Олимпийский чемпион и организовал опустошение нашей квартиры, а бедная Снежана с тех пор места себе не находит, совесть ее заела. И вот сегодня она позвонила. Что скажешь?
Фима скинул пальто, снял ботинки, пригладил волосы, не забыв глянуть на себя в круглое зеркало, висящее над трюмо.
– Дело серьезное. В милицию подавать на них глупо, уметут сразу всех, а карать их собственными силами неразумно.
Вопрос в другом. Наступил момент истины.
Элла вздрогнула, таких слов от Фимы она еще не слышала.
– Вот именно, – подтвердил свою мысль Фима. – Надо предпринимать кардинальные решения.
– Как-то ты странно выражаешься, наверное, в ученые хочешь поддаться?
– Тихо, жена, я дело говорю. Надо уйти под крышу Демидова, поняла?
– Это как, весь доход от нашей работы передавать ему?
– Что-то в этом роде.
– Тогда зачем все это надо, ведь ты на такой же опасной работе, что на урановых рудниках. Тебе еще доплачивать надо.
Элла увлеклась и подняла Фиму на недопустимо высокий трон, отчего Фима стал еще сильнее сопеть.
Теперь его сбить с принятого решения было трудно.
Элла правильно подметила, сравнив его работу с работой на урановых рудниках, где подхватить радиационную болячку, завершающуюся летальным исходом, раз плюнуть.
Отказываться от достигнутого, конечно, глупо. Нужно просто успокоиться и перейти к медленному освоению богатых недр. Придумать технику безопасности, другие механизмы, облегчающие труд.
* * *
Фима Немуйчик влюбился не в Снежану, а в Беллу. Элла – Белла – звуковая ритмичность сыграла свою роль. Потому, наверное, его вибрация так легко перешла на свежий объект, так быстро проникла в сумасшедшие глубины, которых до сих пор Фима Немуйчик не знал в своей жизни.
Он, оказывается, только и думал о Белле, боясь в этом себе признаться. Причем, впервые не в ножки и пухлую попку, а в весь объект, если выражаться по-научному.
Белла была разумной, красивой, хорошо его понимала, сама, как заметил Фима, тянулась к нему.
Не далее, как вчера, они сидели рядом. Так она, чтобы показать на карте источник вибраций, намеренно коснулась его лица своей острой все еще девичьей грудью.
