10. И глупость, наставительно (докторально) проверяющую знание,
11. И простодушную (честную) правдивость, называемую глупостью,
12. И порабощенное добро в услужении у победившего зла.
13. Утомленный всем этим, я бы хотел избавиться (уйти) от всего,
14. Если бы, умирая, мне не пришлось оставить одиноким того, кого люблю (мою любовь) {*}.
{* Мы сознательно не использовали ни перевода Каншина, ни перевода Соколовского, так как в обоих имеются неточности и даже ошибки (так, например, у Соколовского перепутано содержание стихов 9 и 10, а у Каншина слово "sway" - "власть, правление" - по созвучию со словом "way" переведено "путь" - в стихе 8 - и др.).}
Какие требования предъявляет к переводчику этот сонет?
Ни его ритмомелодика, ни его композиция, ни его синтаксическая структура каких-либо особых трудностей не представляют. Точно так же и лексика его не отличается какими-либо коварными особенностями: нет в ней ни диалектизмов, ни профессионализмов, ни трудной идиоматики, ни просторечия и т. п., - перед нами обычная книжная лексика, несколько даже перегруженная абстрактными словами, но все же не специфически книжная и вполне доступная воспроизведению средствами современного русского литературного языка. Не бросается в глаза и образная система сонета - нет в ней ничего, что хотя бы отдаленно могло быть названо пышным, ярким, вычурным, - наоборот, в сонете нет почти никаких образов, а то, что есть, не выходит за рамки несложного олицетворения. Однако это отнюдь не значит, что сонет Шекспира во всех отношениях элементарен и легок.
Семантически весь сонет построен на антитезах, то развернутых, то свернутых, сжатых: Достоинству, пребывающему в нищете (стих 2), противопоставляется Ничтожество, процветающее в блеске (стих 3); Правдивость называется Глупостью (стих 11), а Глупость проверяет Знание (стих 10); Добро порабощено и служит победившему Злу (стих 12); Доверие обмануто (стих 4), а почести воздаются недостойным (стих 5) и т. д. На подчеркивание этой антитетичности направлены все языковые средства сонета. Развернутые антитезы охватывают по два стиха, как, например, 2 и 3, 10 и 11; сжатые вмещаются в одном стихе (стихи 4, 5, 6 и следующие). Более одной антитезы в стих не вкладывается. Все они представляют собой ряд однородных дополнений, подчиненных одному и тому же управляющему слову - видеть (to behold); всего их И, отсюда синтаксический параллелизм 11 стихов (2-12) и десятикратное повторение анафорического союза "and" - и. Все эти дополнения выступают как олицетворения отвлеченных понятий, выражены именами существительными с абстрактными значениями {Мы считаем, что не было бы ни странным, ни искусственным, если бы в русском переводе все эти существительные писались с большой буквы.}. Для оттенения контраста часть из них дана как бы в обнаженном виде, то есть без всяких расчленяющих представления эпитетов (в антитезах развернутых); в антитезах сжатых использованы и эпитеты, подчеркивающие несоответствие между тем, что есть, и что должно быть: Вера чистейшая, но обманута; Добродетель девственная, но поругана; Добро порабощенное, а Зло победившее. Обвинение "растленности века" построено не на громкой внешней образности, а на однообразном и, казалось бы, даже суховатом повторении формул-характеристик, выраженных причастиями или причастными оборотами: Достоинство, обреченное на нищету; Сила, затираемая недостойной властью; Искусство, осужденное на молчанье; Правдивость, называемая Глупостью, и т. д. и т. п. Этот семантико-синтаксический параллелизм обладает колоссальной силой воздействия, и не заметить его невозможно.
Не элементарна, конечно, и семантика отобранных Шекспиром слов.
М. М. Морозов очень убедительно показал, до какой степени сложна семантика слова в шекспировских пьесах. Дело не только в том, что такое "простое" слово, как "free", Шекспир употребляет в значениях свободный, независимый, добровольный, готовый что-либо сделать, откровенный, несдержанный, щедрый, здоровый, счастливый, беззаботный, невинный, безвредный, благородный, изящный {"Язык и стиль Шекспира", в книге: М. Морозов. Избранные статьи и переводы. М., Гослитиздат, 1954, стр. 97.}, или же глагол "to breathe" у Шекспира употребляется в значениях дышать, отдыхать, жить, говорить, обсуждать, заниматься физическими упражнениями, танцевать, веять {Там же, стр. 99.}. Значительно интересней и важнее то, что Шекспир нередко употребляет одно слово в двух или нескольких значениях одновременно (см. стр. 103 и далее), а "двойное значение слова часто оказывается для переводчика камнем преткновения" (стр. 104). И хотя М. М. Морозов исследует язык пьес, тем не менее в какой-то мере это относится и к сонетам.
