Беседуя с Джонсоном, Родс выяснил, что тот весьма интересуется добычей полезных ископаемых в соседних с Южной Африкой землях. Он изложил новому приятелю свой план покорения этих территорий и вполне серьезно предложил составить примерную смету того, во что может обойтись экспедиция. Четыре часа майор корпел над расчетами и наконец подвел итог: 87,5 тыс. фунтов стерлингов. Ударили по рукам, и тем же летом 1890 г. начался набор добровольцев в «колонну пионеров», которую Джонсон согласился возглавлять. Она состояла из 860 человек, которые затем стали ядром собственной полиции компании Родса. Через 2,5 месяца похода колонисты дошли до конечной точки своего маршрута — Неподвижной горы (Хэмпдена) и заложили четыре форта — Тули, Виктория, Чартер и Солсбери.
Последний вскоре превратился в город, а затем стал столицей новой африканской страны, не имевшей пока еще своего имени. Только в 1895 г. два местных журналиста Дормер и Пауэлл «изобрели» ее название. Сначала они хотели назвать ее Чартерлендом — «землей хартии», потом в честь Родса — «Сесилией». Перебор вариантов продолжался до тех пор, пока Дормер однажды не предложил: «А почему бы не Родезия?» Пауэлл пришел в восторг от этой идеи. Так у страны, заселенной колонистами Родса, появилось имя — Родезия. Уже в конце XIX в. туда буквально хлынул поток иммигрантов не только из Великобритании, но и из различных европейских государств, а также США и Канады. Очень скоро страна выдвинулась на первое место среди английских колоний по числу белых обитателей.
Вся полнота власти в Родезии принадлежала Родсу, формально руководившему горнодобывающей компанией, расположенной на территории соседней колонии. Один из его биографов писал: «Хотя, строго говоря, он никогда не занимал официального поста в администрации страны, носящей его имя, в действительности Родс являлся вдохновителем и источником силы белого человека в Родезии. Будучи управителем “Бритиш Саус Африка компани”, он часто лично решал, что именно необходимо сделать по другую сторону Лимпопо, сам выбирал, назначал и инструктировал людей, которым поручал это». Он развивал сельское хозяйство (знаменитые фруктовые фермы Родса существуют по сей день) и промышленность, строил города и укреплял границы.
Попутно Родс уверенно наращивал финансовую мощь своей компании. Ее годовой доход составлял 400 тыс. фунтов стерлингов, а его личный — на порядок меньше. Пренебрегая прогнозами медиков, он много разъезжал, инспектируя места разработок и рудники. Этот подвижный и оборотистый человек легко преодолевал большие расстояния, успевая при этом зорко следить за ценами на бирже и давать бесчисленные указания служащим.
У него была довольно обычная внешность, голубые глаза, крепкое телосложение. Отличало его от спутников всегда свежевыбритое лицо. Этим он как бы демонстрировал свое особое высокое положение. Владея колоссальным состоянием, «алмазный король» был неравнодушен к роскоши и комфорту. Однако при этом одевался всегда небрежно и зачастую неряшливо.
Родс был заядлым яхтсменом и часто участвовал в гонках. Он даже нередко называл себя «яхтой, плывущей по четкому курсу к цели». Кроме того, он очень любил верховую езду, хотя настоящим наездником так и не стал. С годами от обильного употребления виски и шампанского удачливый бизнесмен обрюзг и потолстел. Он стал раздражительным и вспыльчивым, хотя, когда это было необходимо, мог взять себя в руки, проявляя эмоциональную холодность и расчетливость.
Что касается личной жизни «алмазного короля», то сведения о ней изобилуют многочисленными загадочными и не совсем достоверными фактами. Это породило массу различных домыслов и легенд, многие из которых довольно пикантного свойства. По свидетельствам биографов бизнесмена, он никогда не испытывал интереса к женщинам. Объектом страсти Родса называли его секретаря, друга и помощника Филиппа Джордана, упоминая, тем не менее, и о двух представительницах женского пола, с которыми общался хозяин Родезии.
Первой из них была известная в то время писательница Оливия Шрейдер. Она настолько увлеклась Родсом, что даже называла его «единственным великим человеком». Но вскоре, по ее словам, «разглядев подлинное лицо человека, одержимого наживой», она в нем разочаровалась.
