Сказано это было так, будто я не могла не знать о парадоксе убитого дедушки. Так, будто не знать о парадоксе убитого дедушки может только законченный тупица. Ненавижу, когда так делают.
— Что еще за дедушка?
— Они… то есть мы… не могут вернуться в прошлое и что-то там изменить. Если ты отправишься в прошлое и убьешь деда до своего рождения, то уже не сможешь попасть обратно в будущее.
— Зачем убивать собственного деда?
Я вертела соломинкой в пластиковом стакане с фруктовым фрапучино специально, чтобы получить этот уникальный звук — писк соломинки в пластиковой крышке.
— Суть в том, что это может изменить историю, — сказал Митчелл так, будто это я завела беседу о путешествиях во времени.
— Нам обязательно об этом говорить?
— А о чем еще? — искренне удивился Митчелл, и его брови поползли вверх.
У Митчелла были очень густые брови. Это первое, на что я обратила внимание, когда его увидела. А еще он грыз ногти. Это второе, на что я обратила внимание. Ногти многое могут рассказать о человеке.
Я достала сотовый и отправила Элизабет эсэмэску: «Спаси».
— Тебе страшно? — спросил Митчелл.
Он пытался развлечь меня или как-то приободрить. И очень внимательно смотрел мне в лицо.
Я отрицательно покачала головой:
— Просто скучно.
Это была ложь. Конечно, мне было страшно. Я понимала, что дурно веду себя с Митчеллом, но ничего не могла поделать. По какой-то причине, не знаю по какой, я злилась на него. Может быть, на самом деле я злилась на себя — из-за того, что согласилась на свидание с парнем, который мне совсем не интересен. Или из-за того, что он не тот, с кем я хотела бы встречаться. Нет никакой вины Митчелла в том, что он не Бен Пэриш. И тем не менее.
«Спасти от чего?»
— Мне все равно, о чем разговаривать, — сказал Митчелл.
Он уставился на клумбу с розами, размешивая осадок в кофе; его коленка при этом так прыгала под столом, что мой стаканчик затрясся.
«Митчелл».
Я не думала, что надо набирать еще какой-то текст.
— Кому ты пишешь эсэмэски?
«Говорила, не встречайся с ним».
— Вы не знакомы.
«Поздно».
— Можем пойти куда-нибудь, — предложил Митчелл. — Хочешь в кино?
— Сейчас комендантский час, — напомнила я ему.
В комендантский час никому не разрешалось появляться на улице, за исключением военных и «скорой помощи».
«Лол. Чтобы Бен ревновал».
— Ты злишься или что?
— Нет, я же сказала, просто скучно.
Митчелл обиженно поджал губы. Он не знал, о чем еще говорить.
— Я всего лишь хочу понять, кто они, — сказал он.
— Да кто угодно, — сказала я. — Никто не знает, а они нам не скажут. Так что теперь все сидят и гадают на кофейной гуще. Дурацкое занятие. Может, это люди-мыши с планеты Сыр прилетели за нашим проволоне.
«БП неизвестно о моем существовании».
— Знаешь, — сказал Митчелл, — это как-то грубо — слать эсэмэски, когда я пытаюсь с тобой разговаривать.
И он был прав. Я сунула телефон в карман.
«Что на меня нашло?» — подумала я.
Прежняя Кэсси никогда бы так себя не повела. Иные уже начали меня изменять, но я цеплялась за мысль, что ничего не меняется, тем более я.
— А ты слышала, что мы строим посадочную площадку? — спросил Митчелл, возвращаясь к теме, которая, как я ему уже говорила, наводит на меня тоску.
Я слышала. В Долине Смерти. Да, именно так — в Долине Смерти.
— Лично я не считаю, что это хорошая идея, — сказал Митчелл. — Раскатывать перед ними ковровую дорожку.
— Почему бы и нет?
— Прошло три дня. Три дня, а они не идут на контакт. Если настроены дружески, почему до сих пор не поздоровались?
— Может, стесняются. — Я намотала на палец прядь волос, а потом потянула, не сильно, только чтобы почувствовать приятную такую боль.
— Как новички в школе, — сказал Митчелл.
Быть новичком нелегко. Я почувствовала, что должна извиниться.
— Злюсь сама не знаю на кого, — призналась я. — Прости.
Митчелл озадаченно посмотрел на меня. Он говорил о пришельцах, а не о себе, и тут я вставляю что-то про себя, хотя я — не он и не инопланетянин.
— Все нормально… Я слышал, ты не часто ходишь на свидания.
Упс.
— Что еще ты слышал?
Вопрос из тех, на которые вовсе не хочется получить ответы, но ты все равно его задаешь.
