0. Вступление
Среди таксисных ситуаций, различающихся выбором глаголов совершенного (СВ) и несовершенного вида (НСВ), выделяются обычно три основных типа: последовательность действий (1), параллелизм (2) и наступление события на фоне процесса (или состояния) (3); ср. следующие стандартные примеры[2]:
(1) Когда Маша помыла посуду, раздался звонок.
(2) Когда Маша мыла посуду, ее сын плескался в ванной.
(3) Когда Маша мыла посуду, раздался звонок.
Существует четвертый тип соотношения ситуаций, который был выделен еще Кошмидером [Koschmieder 1930] и который вслед за ним называется «Koinzidenz» (коинциденция). В русской аспектологии, насколько мне известно, нет устоявшегося термина, хотя, например, Бондарко [Бондарко 1987: 250–253] пишет о явлениях, тесно связанных с коинциденцией, обсуждая «отношения „псевдоодновременности“». Не углубляясь дальше в терминологические вопросы, ясности ради я буду использовать традиционный термин.
Коинциденция не является, по сути дела, разновидностью таксиса, поскольку связь в данном случае сводится не к временнóму соотношению, а к логическому совпадению двух ситуаций. Скорее всего, здесь правомерно говорить о том, что две предикации относятся к одной и той же ситуации, освещая ее лишь под разными углами зрения[3] [Богуславский 1977: 271; Rûžička 1980: 201]. Для иллюстрации посмотрим следующие примеры:
(4) Он выразил свое неудовольствие, хлопнув дверью.
(5) Передав ему письмо, она выполнила поручение друга.
Важно подчеркнуть, что функция коинциденции никак не обусловлена видовой принадлежностью глагола (она вообще не зависит от того, есть в данном языке вид (как грамматическая категория) или нет). Поэтому Леман и его соавторы [Lehmann et al 1993: 162] правы, когда пишут: «Taxische Koinzidenzen sind Instanzen natiirlicher Chronologie». В пользу этого утверждения говорят следующие достаточно очевидные факты:
Коинциденция встречается в языках типа немецкого, в котором нет видовой системы; ср. (5) и (6):
(6) Er übergab ihr den Brief. Damit erfüllte er semen Auftrag
«Он передал ей письмо. Тем самым он выполнил поручение».
Близкородственные языки, в которых имеется система грамматических видовых оппозиций и которые для обозначения этих оппозиций используют одинаковые средства, могут различаться по способу передачи коинциденции, в то время как средства для выражения трех названных выше основных типов таксисных ситуаций являются одинаковыми. Примером могут служить русский и польский языки. В русском языке для выражения коинциденции используются преимущественно деепричастия СВ (на — в(ши)), тогда как в польском языке с этой целью применяются скорее всего деепричастия от глаголов НСВ (на — ąc); ср. переводы русских примеров (4) — (5) на польский язык:
(7) Dal wyraz swemu niezadowoleniu, zatraskając drzwiami.
(8) Wręczajqc mu list, spelniła prośbę przyjaciela.
Такая «замена» деепричастия СВ на деепричастие НСВ (без изменений в семантике) объяснима только как следствие того, что лексическое значение глаголов, создающих видовую пару, становится идентичным в точно определяемых условиях. Эти условия сводятся к так называемым тривиальным критериям видовой парности, которые, в двух словах, заключаются в том, что (а) глаголы СВ, употребленные в прошедшем времени для обозначения однократных действий, обязательно заменяются на лексически идентичные глаголы НСВ, если данный контекст переводится в план наст. вр. (так называемое «настоящее нарративное»); (б) глаголы СВ, обозначающие однократные (локализованные во времени) действия, заменяются на соответствующие глаголы НСВ, если те же действия обозначаются как неограниченно многократные[4]. Поскольку — как было указано выше — коинциденция не затрагивает собственно акциональных свойств лексемы, по которым глаголы видовой пары могут отличаться друг от друга[5], эти отличия отступают всецело на задний план, оставляя, так сказать, место для других функций синтаксически подчиняемой предикации (в том числе для коммуникативных целей, которыми мы здесь заниматься не будем).
Дальнейшее изложение будет нацелено на то, чтобы показать, каким образом в литовском языке коинциденция может выражаться с помощью самого близкого функционального аналога деепричастий, имеющегося в этом языке, т. е. с помощью так называемых «полупричастий» (лит. pusdalyviai). Формальное их отличие от русских и польских деепричастий состоит в том, что полупричастия имеют формы им. падежа (и только его) и склоняются по родам и числам (ср. табл. 1). Факты, выявленные в результате анализа, описанного ниже, служат доводом в пользу того, что в современном литовском литературном языке
