40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - страница 188
В той же книге, в разделе «Основные понятия морфологии», излагается теория, близкая к обычной, с одним существенным отличием: морфологически нечленимые служебные слова рассматриваются как имеющие корень и основу; один и тот же морф считается аффиксальным в одном случае и корнем — в другом [там же: 124]. Это значит, что от в сочетании отъехать будет считаться аффиксом, а в сочетании от дома — корнем.
Итак, для флективного языка обычным считается слово, состоящее из корня и одного или нескольких аффиксов, и неизеняемое служебное слово, вопрос о статусе которого остается спорным. Есть ряд промежуточных случаев или исключений, которые приходится особо оговаривать, но все же общая картина достаточно ясна.
В аналитических языках количество трудных случаев возрастает. Увеличивается число неизменяемых слов; очень часто основная форма слова (семантически воспринимаемая как исходная — например, единственное число существительного в отличие от множественного) лишена окончания. Вспомогательный глагол в составе аналитической формы не имеет внешних признаков, отличающих его от глагола полнозначного. В некоторых языках (немецкий) возникает проблема отличения второго корня сложного слова от аффикса: ср. нем. Kaufmann и русск. купец — можно ли морфему — mann «человек» считать суффиксом или хотя бы полусуффиксом?
Для агглютинативных языков, по крайней мере для наиболее известных из них — алтайских, характерны слова, состоящие из корня и одного или нескольких суффиксов. При этом ни один из этих суффиксов не является обязательным (практически все корни являются свободными формами), поэтому словоизменительные морфемы трудно отличить от деривационных (впрочем, это отдельная проблема, которая нас здесь не интересует). Служебные морфемы алтайских языков отличаются от корней тем, что гласные их меняются в соответствии с правилами сингармонизма. Это относится не только к аффиксам, но и, например, к вопросительной частице в тюркских языках; ср. турецк. iyi mi? «хороший ли?», uzun mu? «длинный ли?». Но вообще служебные слова в алтайских языках сравнительно редки, и законы сингармонизма на большинство их не распространяются. Здесь, как и в случае флективных языков, общие принципы ясны, но есть большое число исключений.
Сложнее всего обстоит дело с выделением служебных элементов в изолирующих языках. Ниже используется материал китайского языка; существование в нем служебных морфем или слов не подлежит сомнению, их отмечает лексикографическая и комментаторская традиция уже более 2000 лет. Правда, современный китайский язык не является полностью изолирующим, в нем есть некоторое количество синтетических (агглютинативных) форм.
В китайском мы сталкиваемся с трудностями двоякого рода.
Во-первых, предполагаемым служебным элементам часто соответствуют материально совпадающие с ними и близкие к ним по значению знаменательные слова. Например, современные предлоги происходят от глаголов, причем глагол и соответствующий предлог могут сосуществовать в языке; ср. gěi «давать» и «для», yòng «пользоваться» и показатель орудия (как англ. with), gēn «следовать» и «с».
Во-вторых, служебное и знаменательное слово (разного происхождения) могут быть употреблены в одной и той же грамматической конструкции, занимая одну и ту же позицию. Сравним:
Несомненно, что второе слово в первом примере (tóu, букв, «голова») — служебное (классификатор); оно формально обязательно (после числительного всегда должно стоять слово, указывающее на единицу измерения или счета), но не несет никакой смысловой нагрузки. Во втором примере ему соответствует полнозначное слово qún «стадо». Формально два словосочетания построены совершенно одинаково.
Выше уже было сказано, что выделять служебные морфемы или служебные слова по их значению нельзя: грамматическое и знаменательное слово могут иметь очень близкие значения. Одна и та же иноязычная морфема может быть переведена на русский язык то служебным словом (или аффиксом полнозначного слова), то отдельной лексической единицей. Сравним:
