– Клауд, – сказала она и не ощутила ничего чужого в этом звуке. Между ними и стиксайдцами возвышался большой курган, который нелегко было преодолеть.
Сегодня спокойно. Странная вещь – война. Мы знаем, где враги. Мы даже знаем, что они еще не начали движение. Может быть, завтра. Мы слышали о нападении на Базу. Думаю, что это калибаны Стикса, а не Клауда. Они другие... Хотелось бы мне понять, почему даже среди калибанов существуют другие калибаны, ведущие другую жизнь.
Может быть, нации, как у людей?
А люди разные?
Я даже не знаю, кто вызвал эту войну, люди или калибаны. Странно то, что дикий необученный калибан несет на своей спине человека. Никакой тренировки. Ничего. Я даже не управляю им. Он все делает сам.
Во время похода нет никакого порядка и даже подобия дисциплины. Калибаны уходят в любое время, когда хотят.
А мы сидим возле костра на привале, даже не выставив часовых.
Разве что калибаны сами несут службу охраны...
Она осмотрелась. Тут и там виднелись парочки, которые спешили уединиться, как они это делали все последние вечера.
Там взял руку Элаи, посмотрел на нее. Значит, они проведут ночь вместе. Они поднялись, ушли. Пазея тоже встала, отряхнула пыль и ушла с одним из своих наездников.
В лагере почти все разбились на пары. Это странно, как будто вся пуританская мораль башен рухнула, как будто времени у всех осталось совсем мало.
Элаи и Там снова сошлись. Не знаю, долго ли продлится эта связь. И что это? Политика? Может, что-то еще. Я осталась сидеть одна. Все разошлись парами, как будто впереди их ничто не ждет.
Опустились сумерки. Дэйн присел на корточки рядом с нею. Огонь освещал его лицо. Длинные волосы спадали на плечи. Он довольно красив, подумала Ма-Ги. Многие женщины обратили внимание на то, что Дэйн никогда не оставался без партнерш. Даже сама Ма-Ги заметила это и отметила в своих записях.
Он сейчас просто сидел и смотрел на нее. Затем кивнул в направлении темных зарослей. Туда, куда уходили все парочки. Он взял ее руку, потянул на себя.
«Он сошел с ума, – подумала она. – Что это? Почему я?»
Он все еще держал руку. Ма-Ги отложила записи в сторону, все еще думая, что она ошибается, что этого не может быть. Может он просто хочет поговорить с нею, выразить дружеское к ней отношение.
Но он поднял ее, притянул к себе и повел в темноту.
А она думала о нападении на Базу, о вопросах Элаи, боялась предательства.
Но там, где было темно, он лег на землю и потянул ее за собою, он, лучший наездник Элаи, Дэйн Фланаган.
– Почему? – спрашивала она уже потом. – Почему я?
Он рассмеялся, как будто этот вопрос удивил его, и они оставались вместе всю ночь до самого рассвета, то падая, то замирая в изнеможении от сладостных мук. Так же было с нею и там, в глубине туннеля, когда ней приходили Привидения.
Она вспомнила, как сидела вечер за вечером у костра, и никто не приглашал ее. И наконец к ней пришел Дэйн. Он был очень добр и ласков, этот молодой человек. Ма-Ги всегда чувствовала это.
51. Год 205, день 113
Река Клауд
В Узорах не было никакого порядка: сначала внезапное и быстрое продвижение вперед, а затем ленивое времяпрепровождение в зарослях на берегу реки.
– Они сошли с ума, – сказал Блу, тряся головой.
– Они земледельцы, – заметил Парм.
– Клаудсайдцы, – презрительно пробормотал Джин, слегка обеспокоенный, так как его люди распустились, и в лагере было гораздо меньше порядка, чем ему хотелось бы. Люди притихли, ощутив его настроение. Да, те, что всегда были рядом, обладали мудростью. По крайней мере, они четко знали, когда им нужно прикусить язык и склонить голову. Однако он знал, что за его спиной они перешептываются, осуждая его нерешительность, чрезмерную осторожность.
– Эта Элаи, – сказал он, уже не в первый раз. – Эта Элаи ничто, ничтожество, но она не одна. У нее много Башен. Вы не забываете об этом?
Они смотрели на него – люди, которых он покорил, Башню за Башней. С ним был Генли, звездный человек. Генли сидел слева от него и делал то, что хотел он, Джин. Башни Клауда... вот его заветная цель. Элаи, Ма-Ги, женщины для его воинов, рабочие, чтобы работать на его полях, наездники, которые будут воевать за него – те, кто останется жив. Эта женщина хочет поиграть в войну. Что же, проучим ее. Проучим.
