Он отвел пальцем пряди волос и показал Ульсу треугольный вырез на мочке уха.
— Я плохо помню, как меня привели тогда в Башню, — сказал он. — От страха я ничего не видел вокруг и не мог связать двух слов. Меня сочли дурачком и выпустили. А вот Рябой, да упокоится душа его, вообще не имел зарубки. Его непременно забрали бы в штемпы, но он всегда умудрялся улизнуть от облавы.
— Скажи, Атаман, а нельзя ли всем детям заранее делать зарубки? Пусть пресечется род Башни.
— Хорошо бы. Но у лохов нет ничего, чем можно резать. И потом, оронги. Без Башни и ее луча мы бы все пропали.
— Понятно. Теперь расскажи о дыре в скалах.
— Та дыра глубоко уходит под землю. Она еще в незапамятные годы проделана радужным лучом Башни. Там царит вечный мрак. Лохи, которых загоняют туда, должны забраться в самую глубь и на ощупь долбить стены камнями. Обломки выносят наружу и осматривают. Если лох найдет хотя бы крошку Черной Смерти, его отпускают на волю. Остальных снова гонят в дыру.
— Объясни, что такое Черная Смерть, — попросил Улье, начиная понимать, в чем тут дело.
— Черные камни. Таких черных камней нигде, кроме дыры, нет. Я не знаю, зачем Хранителям нужна эта дрянь. От нее у лохов начинаются язвы на руках. Давно замечено, что худеют, лысеют и слепнут те лохи, кто чаще других бывал в дыре. Проклятое место. Еще поговаривают, что от Черной Смерти убывает мужская сила и рождаются уроды. Может быть. Только поди разбери, чей у кого ребенок. Немыслимо.
Улье почувствовал, что медленно цепенеет от ужаса. Разработка урановой жилы голыми руками. Кем надо быть, чтобы изобрести такое?! Как ни бесчеловечны нравы колонии, но до подобной жестокости не додумался никто. Впрочем, ядерный распад открыли и используют всего лишь на трех карантинных планетах, остальные слишком технически отсталы.
— Эти камни похожи на слипшиеся зерна или они цельные и блестят на изломе? — спросил он.
— Цельные. Круглые такие. Говорят, что это застывшие слезы милостивого дьявола, которыми тот плакал, глядя на нашу жизнь, — добавил Атаман. — Они на изломе блестят, как слезы. И, дескать, если кто прочтет над ними особую молитву, известную лишь Хранителям Мудрости, тот сразу обучится счету, чтению и письму, станет счастливым и неуязвимым. Но мне не очень верится. Культяпа утверждает, что это враки. А я сомневаюсь.
Цельные черные натеки. Блестящий излом. Значит, не настуран, а урановая смолка. Впрочем, какая разница. Восстановить руду из окиси можно запросто, на корабельном утилизаторе-синтезаторе. И обогатить тоже, благо реактор непрерывно работает. Выход чистого урана составит от 40 до 70 процентов, в зависимости от качества руды. До чего все просто. Разгадка лежала на поверхности, мешало одно — то, что подобная жестокость не укладывалась в голове.
— Это все равно что хворост для очага, который должен стоять в Башне, — объяснил Улье.
— Я так и думал. Уж больно похожи язвы от этих, камней на те, что бывают от нашего цветка.
— А теперь, Атаман, давай поразмыслим, как мне добраться до самих Хранителей Мудрости. Тот покачал головой:
— Попасть в Башню невозможно.
— Я переоденусь штемпом. Есть лопата и балахон.
— Они никогда не ходят по равнине в одиночку. Уж на что лохи запуганы и слабы, на одинокого штем-па они набросятся кучей и разорвут в клочья. Ты просто-напросто не дойдешь до Башни.
— Так. Ну а с фермы кто-то носит продукты в Башню? Допустим, я сделаю так, что штемпы меня поймают в числе прочих лохов…
— Нет, не выйдет. Лохов не пускают дальше ворот Башни. И потом, откуда тебе знать, попадешь ты на ферму или в дыру? На ферму идут даже с охотой. Там очень тяжело приходится, зато можно украдкой что-нибудь сорвать и съесть. Лишь бы не заметили, а то убьют на месте. Дыра — дело другое. Некоторые помирают прямо после нее. У них из зада начинает течь кровь, и они умирают в муках. Придумай что-нибудь другое, человек со звезд.
— Что? — горько спросил Улье. — Ну что тут можно придумать?..
— Не знаю, — ответил после долгих раздумий Атаман.
