Перелет через хребет доставил нам неожиданное и поразительно красивое зрелище. Уже привычный молочно-белый туман вдруг исчез. Мы оказались между двумя вершинами облачных масс. Над кораблем раскинулось темно-синее небо и на нем ослепительно яркое солнце, значительно большее, чем на Земле. Нестерпимым блеском сверкали вокруг и под нами белоснежные облака.
Мы все четверо невольно вскрикнули от восторга, но изумительная по красоте картина исчезла так же быстро, как и появилась. Корабль снова влетел в облако. Опять за стеклами окон заклубился туман. Мы стали опускаться вниз.
Горы остались далеко позади. Под нами опять был океан.
Корабль пролетел расстояние почти в восемь тысяч километров, когда мы заметили, что становится всё темнее и темнее. Очевидно, кончалась та половина Венеры, на которой был день, и мы летели в область ночи.
Камов обратился к обоим астрономам.
— Как обстоит дело с вашей программой? — спросил он.
— Выполнена.
— Пробы воздуха?
— Взяты четыре.
Действительно, мы увозили с собой воздух Венеры.
В стенки корабля были вмонтированы небольшие герметически закрытые ящики, сделанные из платины. Еще на Земле в них был создан полный вакуум. С помощью электрического тока можно было открыть маленькое отверстие и снова закрыть его. Четыре из этих ящичков были наполнены воздухом Венеры. На Земле этот воздух будет подвергнут анализу.
— Как у вас, Борис Николаевич? — спросил Камов.
— Сделано около трехсот снимков, не считая кинопленки.
Минуты две Камов молчал. Потом дрогнувшим голосом негромко произнес:
— Корабль оставляет Венеру!
Как быстро пролетели эти незабываемые часы!.. Я бросил последний взгляд на покидаемую планету.
Ты сурова, прекрасная «сестра Земли»!.. Твои грозы страшны! Но жизнь появилась!..
Пройдут тысячелетия, пройдут, быть может, миллионы лет, и всепобеждающая сила этой жизни наполнит твои леса, воды и воздух неведомыми сейчас существами.
Сквозь долгие века медленный путь эволюции приведет к появлению могучего разума. В какой форме проявится он?..
И тогда под горячими лучами твоего солнца начнется твоя история.
Я хочу верить, что она будет менее мучительна, менее кровава, чем на твоей далекой сестре.
Если когда-нибудь на тебе появится существо, подобное человеку, я от всего сердца желаю ему жить счастливо на его прекрасной родине!
Человек Земли посетил тебя и не раз посетит в будущем. Как старший брат, он поможет твоим детям добиться этого счастья!..
Прощай, Венера!..
Камов остановил работающий двигатель и включил другие.
Мощный гул раздался за кормой. Убрав крылья, космический корабль с нарастающей скоростью устремился вверх.
8 ноября 19.. года.
Почти два месяца я не касался своего дневника. За это время не случилось ничего, достойного особого внимания. Жизнь на корабле шла спокойным размеренным темпом.
После отлета с Венеры мы долгое время находились под впечатлением всего увиденного. Ее мощные силы, первобытная ярость стихий, величавый покой природы заставили поверить в прекрасное будущее этой планеты.
Покинув Венеру, мы долгие часы оживленно и как-то радостно говорили о ней, обсуждали всё виденное и даже немного фантазировали.
У меня осталось горячее желание посетить еще раз «сестру Земли», промелькнувшую перед окнами корабля, как незабываемый сон.
Удаляясь от нее, мы испытывали грустное чувство расставания с чем-то, ставшим уже близким и любимым, и долгие часы не могли отойти от окон.
Снова мы видели белоснежную красавицу на фоне черного занавеса, усеянного бесчисленными светящимися точками.
Но не было загадочной тайны: мы знали, что скрывается под облачным покровом, и скоро, очень скоро всё человечество Земли будет знать это…
В момент нашего отлета с Венеры ее расстояние от Марса равнялось по прямой линии тремстам семидесяти миллионам километров, но Марс движется по орбите навстречу нам, и кораблю надо одолеть только двести пятьдесят миллионов километров, чтобы встретиться с ним. На это требуется две тысячи пятьсот часов, или сто четыре дня. Пятьдесят четыре из них уже прошли.
Как я уже писал, никаких особых событий не произошло. Зато вчерашний день — 7 ноября — никогда не изгладится из памяти. В этот день, который мы привыкли считать самым большим праздником, произошло событие, которое, по словам Пайчадзе, могло случиться раз в тысячелетие.
