Климат Мадеры мягкий, теплый и необычайно ровный. Это один из лучших курортов для туберкулезных. Мадера вывозит знаменитое вино, черный и белый виноград, фрукты, овощи, а последнее время даже и мясо.
Вино, которое теперь производит Мадера, не похоже на прежнее, которым она прославилась в свое время. Лет сто тому назад от какой-то неизвестной болезни почти все виноградники острова погибли. Они были выжжены, и новые виноградин, разведенные на старых местах, происходят уже не от португальских, а от вывезенных с острова Кипра лоз. Тем не менее, хорошая мадера великолепна на вкус. Она и на месте стоит недешево.
На острове Мадера нет закрытого порта. Суда останавливаются на якоре на Фунчальском рейде с южной стороны. При преобладающих северных и северо-восточных ветрах эта стоянка может быть названа безопасной, но дующие изредка южные ветры разводят громадное волнение, прекращающее всякое сообщение с островом.
Ночью мы открыли маяки, а утром проходили уже проливом между островами Мадера и Дезергас, держась насколько можно ближе к южному берегу Мадеры.
Постановка судна на якорь на Фунчальском рейде требует от капитана верного глаза и крепких нервов: глубины увеличиваются очень быстро, грунт каменистый, и двадцатисаженная глубина, на которой рекомендуют останавливаться лоции, находится всего в трехстах саженях от берега. Между тем, быстро надвигающийся на вас громадный массив острова обманывает глаз, и кажется, что вот еще несколько минут — и судно вылетит на берег. Входить на рейд следует по лоту, с сильно уменьшенной парусностью, и все-таки невольно испытываешь жуткое чувство. Берег кажется уже совсем близко, и хочется положить руль на борт и скомандовать «отдай якорь», а лот еще долго продолжает показывать 70, 60, 50 сажен.
Лоции дают точное указание пересечения пеленгов различных приметных мест, где следует становиться на якорь, и мы шли к якорному месту, строго придерживаясь этих указаний. Около нас все время вертелась шлюпка с громадным португальским флагом на носу. Со шлюпки неистово кричали и махали руками. Но мы, не обращая на них никакого внимания, держали курс прямо на форт Пико.
Наконец, на глубине двадцати сажен, отдали якорь. С лодки зааплодировали, Лодка подошла к борту; из нее поднялся по трапу человек, назвал себя лоцманом и потребовал полтора фунта за постановку судна на якорь. Сторговались на фунтe и полбутылке коньяку.
Итак, «Товарищ» снова на якоре.
Паруса убраны, закреплены, рангоут выправлен, снасти обтянуты, палубы вымыты с песком, медь горит, экипаж с ног до головы одет в чистую белую форму. Ждем властей.
Перед нами высокая, уходящая в небо зеленая гора. Верхушки ее скрыты облаками. Подошва и все склоны застроены сияющими на солнце белыми зданиями. В городе много флагов, цветочных гирлянд, арок. Гремит музыка.
Сегодня, 5 октября, день годовщины свержения в Португалии монархического строя и объявления ее республикой.
На рейде несколько пароходов, яхт, катеров и много красивых ярко раскрашенных шлюпок. Неподалеку от нас стоит на мертвых якорях разоруженный четырехмачтовый парусный корабль. Он имеет ржавый, грязный, запущенный вид. Когда-то он был лучше и быстроходнее «Товарища»; на носу его до сих пор сохранилась красивая белая статуя и золотая резьба. На палубе ни души.
Это пловучий угольный склад для снабжения заходящих на Фунчальский рейд пароходов. Такова печальная участь большинства парусных кораблей…
Власти не заставили себя долго ждать. На моторном катере прибыли начальник порта, карантинный врач, помощник управляющего таможней и два чиновника. Все они говорили по-английски, и формальности были быстро закончены.
В Фунчале ждали нашего прибытия. Перед отходом из Англии мы сообщили нашим родным и знакомым, чтобы они писали нам в Фунчал, и на здешней почте лежали груды писем, адресованных на «Товарищ».
Если в Англии, в порты которой постоянно заходят советские пароходы и где проживает немалое количество советских граждан, так называемая «широкая публика» представляла себе большевиков чем-то вроде леших, то можно вообразить, как, поджидая наш пароход
