Приведенные высказывания Канариса и Гальдера интересны в другом отношении. Они еще раз свидетельствуют о том, что фальшивые англо-французские «гарантии» сразу же были правильно оценены германо-фашистской военщиной. Дипломатический ход Англии и Франции не только не «сдержал» рейх, а, наоборот, поощрил к расширению агрессии, причем именно в направлении, желательном западным стратегам, – на Восток, против Польши.
На Гитлера английские «гарантии» подействовали как своего рода детонатор – его ответ последовал немедленно. 1 апреля, воспользовавшись спуском на воду нового линкора «Тирпиц», он выступил с резкой речью. Ее должны были транслировать по радио, но после первых слов «фюрера» репродукторы внезапно замолкли. В США даже возникло предположение, не убит ли он в результате покушения. Как свидетельствует американский исследователь У. Ширер, наблюдавший описываемые события, Гитлер был «в таком воинственном состоянии, что, по-видимому, не вполне доверял себе, поскольку в последнюю минуту отменил прямую передачу речи». Она была опубликована уже в отредактированном, более «спокойном» виде.
«Какое право имеет Англия вмешиваться в вопросы, затрагивающие жизненные права Германии? Третий рейх, – угрожающе предупредил Гитлер, – не намерен бесконечно терпеть запугивания и политику „окружения“. В конце, однако, содержались обычные „миролюбивые“ заверения о том, что Германия не намерена нападать на кого-либо. И посему съезд нацистской партии, намечавшийся на сентябрь, был объявлен „съездом мира“. Наглые разглагольствования о „праве“ рейха на „жизненное пространство“ на востоке Европы сопровождались демагогическими заявлениями, явно рассчитанными на использование антисоветских настроений наиболее влиятельных буржуазных кругов на Западе.
Что касается подлинных намерений Гитлера, то о них свидетельствует представленная на Нюрнбергском процессе «Директива о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939– 1940 гг.», утвержденная им 11 апреля 1939 г. Ее основу составлял «Белый план» – план агрессии против Польши. «Задачей вермахта, – говорится в документе, – является уничтожение польских вооруженных сил. В этих целях должно быть рассчитано и подготовлено внезапное нападение». Директива предписывала вести подготовку с таким расчетом, чтобы операция «могла быть осуществлена в любой момент начиная с 1 сентября 1939 г.». Так была установлена дата, ставшая началом одной из величайших трагедий в истории человечества.
За «успехами» Гитлера с завистью наблюдал итальянский диктатор. Не близится ли время, размышлял он, вернуть Италии «наследие Древнего Рима»?
Появление Муссолини на политической сцене было связано, как известно, с революционным кризисом, возникшим в Италии в 1919—1920 гг. Огромное воздействие на размах событий в стране оказал героический пример российского пролетариата, свергнувшего царизм. «Сделать так, как в России!» – эта мечта захватила широчайшие слои трудящихся. Но она смертельно напугала итальянскую буржуазию. Ее взгляды с надеждой обратились на главаря фашистских банд, избивавших революционных рабочих. «Ваше величество, – обратился в те дни один из крупных туринских промышленников к королю Виктору-Эммануилу III. – Этот человек достаточно груб и жесток, чтобы навести порядок в Италии. Почему бы нам не поддержать его, за неимением лучшего?»
Установление в 1922 г. фашистского режима дало возможность крупному капиталу, потопив в крови рабочее движение, полностью подчинить внутреннюю и внешнюю политику страны своим экспансионистским целям. Глубоко разочарованная итогами дележа добычи после первой мировой войны, итальянская буржуазия жаждала переиграть войну и добиться нового передела мира в свою пользу.
«Достижения» Муссолини, обеспечившего в Италии «классовый мир» с помощью головорезов в черных рубашках, вызвали живой интерес в мире капитала. В лице «дуче» аристократы и «боссы» большого бизнеса хотели приобрести сторожевого пса для охраны угодных им социальных порядков. Следовало только подкормить его, соответствующим образом «воспитать» и в нужную минуту спустить с цепи.
