Во-первых, что такое «зарегистрированные ОГПУ случаи людоедства». ГПУ этим не занимается, в смысле регистрацией. В данном случае с понятием «людоедства» имеется смешение понятий — поедания человеческих трупов и каннибализма, то есть убийства человека с целью поедания. Реальных случаев каннибализма, которые только зарегистрированы в СССР 30-х можно привести десятки, возможно, сотни (только из опубликованных документов). Но всегда есть психи. Недоедание усугубляет их психические расстройства.
Массовый каннибализм — это качественный показатель наличия страшного голода или повальных психических расстройств. Как я показал выше, страшного голода не было. Странное поведение поражённых токсинами людей, в частности увеличение случаев каннибализма вполне понятно, особенно когда действуют такие мощнейшие нервные яды как лизергиновая кислота. Очень часто очевидцы описывали безумный взгляд и отрешенность крестьян, которым предстоит умереть. Это — характерные признаки отравления мощными нервными ядами. Это вполне объясняет и имевшие место безумства с поеданием детей (весьма редкие, надо сказать), и «волчий голод», заставлявший крестьян Украины выкапывать павший скот из скотомогильников и жадно поедать его.
Странностью была не только динамика избыточной смертности, но и ее распределение — были сильно поражены Киевская, Харьковская и Днепропетровская области, где меньше всего собрали зерна в фонды государства. Особенно пострадала Киевская область. Меньше жертв в расположенных на той же широте Черниговской области и Житомирской области. Почти не было жертв в Винницкой области. Если посмотреть на карту то видно, что наиболее высокий процент жертв располагается вдоль Днепра и Кубани.
В течение 1933 года в Киевской области умерло лишние 380 тысяч человек. Это почти четверть всех добавочных смертей. По данным Таугера, эта область была одна из самых пораженных на Украине. И именно там же хлебозаготовки были небольшие. Там, видимо, давали по блату послабления по заготовкам. Например, в докладной записке Косиора Сталину указывается: «… в Киевской области, где в этом году хлебозаготовки были совершенно ничтожны. Почему голодают в Киевской области, где хлебозаготовок мы в этих основных районах почти не брали? В этих районах был весной большой недосев яровых, была большая гибель озимых, а то, что собрали проели на общественном питании, кто сколько хотел, а также растащили те, кто не работал…» [25].
Большая часть была опухших также была именно в столичных областях — Киевской и Харьковской, где сбор недоимок в пользу государства был проведен менее тщательно, а также в Днепропетровской области, где не сумели добиться выполнения плана хлебозаготовок.
Хатаевич, посланный для выполнения плана заготовок в Днепропетровскую область сообщал Сталину 20 февраля 1933 г. [25]: «…несмотря на сильнейший напор со стороны Обкома, мы добились крайне ничтожного сдвига в деле засыпки семенных фондов. На 1-ое февраля у нас было выполнено 8 % плана засыпки семфондов, а на 10-е февраля мы имеем 11 %. Сколько собрано семян к 15 февраля — я ещё не знаю, но видать по всем данным, что третья пятидневка февраля нам даст только 3–4 процента прибавки засыпки семфондов.» Тот же Хатаевич [25] сообщал Сталину о том, что в Днепропетровской области в ряде районов имелись «случаи опухания от голода и голодные смерти». Там больше умерло от опухания, там же не выгребали зерно подчистую, так как закон и власти были ближе и местные власти допускали меньше перегибов. Там, где больше собрали зерна по хлебозаготовкам, там меньше было гибелей от опухания. Итак, вывод напрашивается скандальный — там где меньше забрали зерна в счет заготовок, там больше смертность.
Был массовый голод в Киеве, Харькове, в городах Донбасса, в Одессе — но жертвы среди городского населения очень невелики. Однако умирало практически только сельское население (вспомним 2 % умерших в Курске). Почему? Да просто городское ело хлеб, выпеченный из муки с государственных мельниц, на которых зерно очищалось перед помолом. Крестьяне же, достававшие зерно из ям, — мололи его тайком на ручных жерновах. Известно множество случаев, когда опухшие крестьяне приходили в города и умирали там. В Харькове, например, трупы умерших крестьян находили ежедневно. Городу хлеба доставалось мало. Но он был чистый. Горожане худели, но не умирали. А село — мерло.
