- Так точно, господин полковник. Добрый конь.
Смотрю - это мой казак. Безнадежно ...
И это "белые"? Разве потому, что в краденых кожухах ... белых...
Хоронили нашего квартирьера. Опять убили в деревне. Нельзя в одиночку. Он сунулся ночью в деревню. Устроили засаду - убили. Кто неизвестно. Выбросили тело на огород, собаки стали есть труп. Ужасно...
Опускают в могилу. Тут несколько офицеров, командир полка.
Могилу засыпают местные мужики. Первые попавшиеся в первой хате.. Один из них в новых сапогах. Тут же солдат в старых.
- А вы, мерзавцы, убивать умеете... А в новых сапогах ходите ... Снимай сейчас, - отдай ему!
- Господин полковник, да разве я убивал? Я бы их, проклятых, сам перевешал ...
- Снимай, не разговаривай, а не то...
Снимает. Раз командир полка приказывает, да еще при таком случае - не поговоришь ...
- А на деревню наложить контрибуцию! Весело вскакивает на лошадей конвой командира полка - лихие "лабинцы" ... Мгновение, и рассыпались по деревне. И в ту же минуту со всех сторон подымается стон, рыдания, крики, жалобы, мольбы... Какая-то старуха бежит через дорогу, бросается в ноги ... Целая семья воет вокруг уводимой коровы.
А это еще что? Черный дым взвился к небу. Неужели зажгли?
Да ... Кто-то отказался дать корову, лошадь ... И вот ... Могилу квартирьера засыпают ... Завтра в следующей деревне убьют нового... Там ведь уже будут знать и о сапогах и о контрибуции... А если не будут знать о нас, то ведь впереди идут части, перед которыми мы младенцы ... Мы ведь "один из лучших полков"...
* * *
В одном местечке мальчишка лет восемнадцати, с винтовкой в руках, бегает между развалин, разгромленных кем-то (нами? большевиками? петлюровцами? "бандитами"?- кто это знает) кварталов.
- Что вы там делаете?
- Жида ищу, господин поручик.
- Какого жида?
- А тут ходил, я видел.
- Ну, ходил... А что он сделал?
- Ничего не сделал ... жид!
Я смотрю на него, в это молодое, явно "кокаинное" лицо, на котором все пороки ...
- Какой части?
Отвечает...
- Марш в свою часть!.. Пошел.
Ищет жида с винтовкой в руках среди белого дня. Что он сделал? Ничего жид.
- Что сделал этот человек, которого вы поставили "к стенке"?..
- Как что! Он "буржуй"!
- А, буржуй... Ну, валяй!
Какая разница? Мы так же относимся к "жидам", как они к "буржуям".
Они кричат: "смерть буржуям", а мы отвечаем: "бей жидов".
Но где же "белые"?..
* * *
- Да что вы, батенька... Все они бандиты ... Я вам говорю - не суйтесь, будьте осторожны ... А это село - известное. В каждом доме - большевики - я вам говорю. Будьте осторожны - поближе к штабу ... Все бандиты! Но мы "сунулись" ... Нас была небольшая "стайка", - мои молодые друзья и я... Сунулись в хатку на самой окраине сверх-"бандитской" деревни ...
Результат. Полчаса, были хмурыми, явно-скрыто-враждебными. Полчаса, присматривались. Еще через полчаса стали растаивать. К концу вечера стали ласковыми и угостили превосходным ужином. На ночь устроили как только могли получше. А утром, когда мы уходили, провожали нас, как лучших друзей. Улыбались на прощанье так, как только умеют улыбаться хохлушки...
- Як вам бог поможе, може ще побачемось ... Заходьте о нас ... Счастливо!
И так было почти в каждой деревне на расстоянии трехсот верст...
... "Батенька - не суйтесь!"... Мы все же "совались" и утром уходили, провожаемые ласково звенящим:
- Счастливо!..
* * *
За это или за другое нас в полку за глаза насмешливо называли "джентльмены".
Я понимаю эту насмешку и эту скрытую враждебность. Мы шли триста верст, они - может быть, три тысячи. Мы имели при себе свои деньги (заработок "Киевлянина" за последние дни) и притом "керенки" - у них денег не было ... Мы шли добровольно, только что променяв перья на винтовки, - они тянули уже бесконечно эту безотрадную лямку:
Поход, бой, вши ... Бой, вши, поход... Вши, поход, бой...
Этими тремя элементами ведь исчерпываются все комбинации войны à la longue[5] ... Легко быть "джентльменами" неделю, месяц, два... Но год, три, шесть лет.
Ведь некоторые воюют непрерывно с 1914 года.
Еще хорошо, пока лето, солнце, тепло, есть речки, где выкупаться. Но осенью, зимою ... В эти безотрадно-грязные, серые дни или безжалостно-белые, морозные ... Какая тоска нападает, наконец, отвращение к этому "роду занятий", жгучая потребность, непреодолимая жажда культурного центра, электричества, театра, нарядной толпы, музыки, книги, газеты ... Все это локализируется в одной мечте:
