— Чёрт, как жаль, что ты уезжаешь! — вдруг сказал Франкетти. Он оборвал мелодию, и все тоже притихли. Стало слышно сопение и фырканье раскормленного бульдога.
Глянув на пса, молчание нарушил Вернон Келл.
— Как его зовут?
— Панч, — живо отозвался князь. — С ним тоже связана одна забавная история. Я забрал его на каникулы с собой, в Россию. А законы здесь у вас неумолимые. Шесть месяцев карантин — и только после этого разрешают ввозить собаку обратно в Британию. Но я же не мог расстаться с моим Панчем на целых полгода! И когда возвращался сюда через Париж, заглянул к одной… в общем, старой русской куртизанке. Мы накормили его снотворным, завернули в пелёнки, надели чепчик. Старушка нарядилась няней, и вот так втроём добрались до Лондона: няня, я и мой младенец!
Гости снова рассмеялись.
— Похоже, ему нравится ваш ковёр, — заметил Келл.
Бульдог, действительно, потёрся мордой о совершенно чёрный ковёр, устилавший всю гостиную, завалился навзничь и стал, извиваясь, чесать об него спину.
— А вам нравится? — спросил Юсупов. Офицер утвердительно кивнул. — Это Джек мне присоветовал один магазинчик…
— Мебельный магазин на Фулхэм-роуд, — уточнил Гордон. — Держат его две такие смешные старые девы, сёстры Фрит.
— Ветхие, как мир, и очень приветливые, — продолжал князь. — Просто персонажи Диккенса, честное слово. Но когда я заказал им чёрный ковёр, их будто подменили.
— Они приняли тебя за дьявола, — снова вставил Франкетти, и Жак снова принялся поить его шампанским.
— Может быть, — согласился Юсупов. — С тех пор, стоило мне заглянуть в магазин, как они прятались за какую-то ширму. Я только и видел, как над ней трепетали две кружевные макушки.
— Скажу вам больше, джентльмены, — вмешался Скейл, — с лёгкой руки князя Юсупова на такие ковры пошла мода! Недавно был случай: жена настелила чёрный ковёр, а муж решил, что гостиная стала мрачной. И говорит: Ковёр или я!
— Напрасно, — сказал Эллей.
— Точно, напрасно, — согласился Скейл. — Жена выбрала ковёр, и они развелись.
— А какие цвета предпочитает ваша жена? — снова по-русски спросил Келла Юсупов. Он сделал приглашающий жест, и они уселись в углу на большой мягкий диван, повернувшись друг к другу.
— Я не женат, — ответил офицер. — Надеюсь, вы уезжаете не из-за болезни княгини Зинаиды Николаевны?
— О, матушкина хворь — это целая история! — махнул рукой князь. — Нервы, нервы, нервы… Недавно они с отцом были в Берлине и срочно вызвали меня депешей. У неё случился сильнейший нервный припадок, а успокоить её в таких случаях могу только я. Пришлось всё бросить и мчаться в Берлин. Там — жара, а матушка лежит на кровати под шубами, окна в комнате закрыты. Есть она наотрез отказывается, говорит, что боли дикие, кричит на всю гостиницу…
— Бог мой, — сказал Келл, — бедная женщина…
— Но мы-то знаем, что болезнь её чисто нервная, — повторил князь. — Не будете так любезны передать мне ещё бокал шампанского?.. Благодарю. Так вот, вызвали психиатра, светило номер один из берлинских светил. Я провёл его к матушке и оставил с глазу на глаз. Вдруг слышу из-за дверей смех. Я сперва ушам не поверил, потом приоткрыл дверь: точно. Матушка давно не смеялась, а тут весело так заливается, только что не хохочет. И рядом на стульчике сидит доктор, от смущения красный. Матушка сквозь смех просит: Уведи его, не могу больше, умираю! Я доктора проводил, возвращаюсь и понять не могу, в чём дело. А она говорит: Где ты взял этого врача? Его самого лечить надо! Он посмотрел на часы у меня над кроватью, и знаешь, что сказал? Странно, говорит, вы заметили, что стрелки остановились в тот же час, когда умер Фридрих Великий?
Келл покачал головой:
— И в самом деле, подозрительный психиатр… Но судя по тому, что княгиня смеялась, визит его всё же принёс пользу!
Юсупов согласился:
— Да, не мытьём, так катаньем.
— Отчего же вы не обратитесь к Распутину? Газеты пишут, что он обладает какой-то чудотворной силой…
Князь с подозрением посмотрел на офицера:
— Вы это серьёзно? Матушка и вправду иной раз неважно себя чувствует, но из ума пока не выжила.
— Однако Распутин врачует её величество и наследника цесаревича уже не первый год, и ваш император к нему благосклонен.
