Я Жукову: "Товарищ маршал, непорядок, мы такие же хозяева. Можно?" Георгий Константинович понял, одобрительно бросил: "Давай!" Я на газ, и только показали хвост американцам. Подъехали к зданию Контрольного совета. Жуков вышел, я отогнал машину на стоянку. Через несколько минут визг, шум, треск прибыл Эйзенхауэр. Он прошел в Контрольный совет, а весь кортеж развернулся и на стоянку, к нам. Американцы высыпали из машин, слезли с мотоциклов, улыбки, похлопывание по спинам, смех. На ломаном русском языке кто-то объяснил: они не знали, что в нашей машине сам Жуков. Исчерпав запас слов, предложили "махнуться" наручными часами. Какие часы тогда у нас? Не было. Обмен не получился.
Отношения с американцами складывались самые сердечные. Характерно, что в тот день несостоявшегося обмена сувенирами на стоянке были автомобили всех четырех главкомов оккупационных войск в Германии. Но англичане и французы ставили свои машины подальше и не подходили к нам. Американцы же размещались рядом и тут же пытались завязать разговоры. Славные времена: много света, солнца, берлинский ветер, молодость, хорошие люди. Лица Серова и Бедова (кто-нибудь из них обязательно вертелся на площадке) при виде наших "контактов" с Западом каменели. Но на первых порах они ничего нам не говорили, не считая ритуальных заклинаний при случае о "бдительности".
Н. Я.: Несомненно, так же каменели лица и у сотрудников американских спецслужб по поводу контактов подопечных им с "русскими", и они при случае призывали своих к "бдительности". Процесс развивался одновременно с обеих сторон. Можно привести массу свидетельств на этот счет. Доходило до смешного. В американском исследовании генезиса политики США к СССР (У.Изаксон и Э. Томас. Мудрецы, 1986) эпически повествуется: немало высокопоставленных американских деятелей тогда, включая ответственных работников штаба Эйзенхауэра, заподозрили его в том, что он "попал под влияние Жукова"! Тогдашний посол США в СССР А. Гарриман сетовал на то, что "военные лидеры последними приходят к пониманию - эра военного сотрудничества приходит к концу".
Если на Эйзенхауэра американская элита смотрела через такие очки, то кремлевская взирала на Жукова как бы через сильный бинокль. А что смотреть? По любым критериям маршал был блистательным полководцем. Тот же Эйзенхауэр в своей книге "Крестовый поход в Европу", припоминая личное сотрудничество с Георгием Константиновичем, написал: Жуков "имел самый большой опыт руководителя величайшими сражениями, чем кто-либо другой в наше время... Совершенно очевидно, что он был величайшим полководцем". Зафиксировано на бумаге и стало достоянием читателей уже в 1948 году, когда книга вышла в свет. В частных беседах среди своих Эйзенхауэр заверял Гарримана, что "мой друг Жуков будет преемником Сталина, и это откроет эру добрых отношений" между СССР и США. О чем можно прочитать в "Мудрецах", опубликованных в 1986 году. А быть может, суждения эти, относившиеся к 1945-1946 годам, уже тогда дошли до ушей Сталина? Вопрос, разумеется, риторический.
А. Б.: Авторитет и популярность Г. К. Жукова в то время были громадными. Мне довелось наблюдать за маршалом в дни подготовки и проведения Парада Победы в Москве. Это проявлялось в большом и малом. В столицу прилетели обычным порядком. Правда, с окончанием войны Георгий Константинович внес изменение в график моей работы - взяли напарником Витю Давыдова, и мы были заняты через сутки. Маршал придирчиво проверил готовность к параду, присутствовал на репетициях на Ходынке, то есть там, где был столь памятный Центральный аэродром, на который он прилетал и улетал с фронта и на фронт.
В ненастный день 24 июня я привез в Кремль Георгия Константиновича за несколько минут до начала парада. За стеной у Спасских ворот держали белого коня для маршала. Увидев Жукова, конь потянулся к нему - маршал несколько дней работал с ним, и конь привык к всаднику. Жуков буквально вспрыгнул в седло, а я отогнал машину в ГОН, где слушал парад по радио. Когда звучали марши и шли войска, у всех нас, собравшихся у приемников, сложилось твердое убеждение боевые батальоны демонстрировали свою готовность перед маршалом Жуковым. После завершения парада отвез Георгия Константиновича на дачу. В машине он допытывался у меня и Бедова, как прозвучала его речь с Мавзолея. Мы заверили отлично! Жуков остался доволен. На даче сказал мне - вы свободны.
