170000 километров с Г. К. Жуковым - страница 10

Александр с неуловимой быстротой и непостижимой точностью перебирал руками руль, вращал штурвал то в одну, то в другую сторону. Укрощение строптивой машины произошло в доли секунды. Глазомер, точность, быстрота, хладнокровие гонщика вернули машине утраченное направление. Седоки продолжали мчаться с прежней скоростью.

Как-то, будучи в Москве, Александр забежал на часок к себе на квартиру. На гимнастерке фронтовика алел орден Красной Звезды. Он узнал все семейные новости. Брат Алексей - гимнаст и конькобежец - работает за рулем. Виктор пловец, легкоатлет, мастер лыжного спорта - боец. Зинаида получила шоферские права. Александру передали печальную весть. Выполняя боевое задание, погиб старший брат Сергей".

Н. Я.: Александр Николаевич, вы бережно сохранили эту вырезку, за что великое спасибо от меня как историка. И долг историка обязывает меня добавить - в ту войну русские люди уходили в бессмертие по велению долга. Заслуженный мастер спорта СССР С. Н. Бучин погиб в звании красноармейца, рядового великой Красной Армии.

По многим причинам, прежде всего условиям военного времени, Платон Ипполитов не мог сказать ни об этом и ни о том, о чем шептались близко знавшие тогда вас, - Саша работает у Г. К. Жукова. Так как началась война для вас, почему вы стали основным водителем у генерала армии?

А. Б.: В то памятное, страшное воскресенье 22 июня 1941 года я с утра был в поле, тренировался к мотокроссу по пересеченной местности - первенство Москвы, открытие сезона.

Мое дело решилось просто. Гараж военизировали, а меня через пару недель назначили водителем в охрану генерала армии. Оказалось - Георгия Константиновича Жукова. Видел его тогда не вплотную, водил "эмку" на "хвосте", то есть машину сопровождения. Вооружили до зубов - наган и финский нож. В машине трое ребят из охраны, у каждого автомат ППД. В Москве работа не пыльная, Жуков в то время ездил мало. Маршрут обычно Генштаб - Кремль и обратно. Квартира и дача, конечно.

Москва постепенно переходила на военное положение. С двадцатых чисел июля начались немецкие налеты. Ущерба особого не было, но грохот от стрельбы зенитных орудий оглушал, да к свисту осколков и стаканов снарядов, летевших вниз, нужно было привыкнуть. Иной раз бывали неприятные минуты, немцы целили в район Наркомата обороны, где мы стояли со своими машинами.

Внезапно распоряжение - ехать на войну. Жуков назначен командующим Резервным фронтом, штаб которого был в Гжатске. Генерал армии выехал на "паккарде", бывшей машине маршала Кулика. Как назло, моя "эмка" сломалась, а когда починили, определили мне постоянное место - глотать пыль от колес жуковского автомобиля за рулем машины сопровождения. Во время боев под Ельней сначала возили генерала Гриша Широких и Николай Каталагин.

Открытый "паккард" начальника Генштаба, который Жуков взял на фронт, прослужил нам всю войну, точнее, числился за нами. После Ельни "паккард" стоял обычно на автобазе Наркомата обороны в Москве. Довольно редко Георгий Константинович приказывал взять его на фронт, например, во время битвы под Курском. Какими соображениями он руководствовался при этом, не знаю. Скоро в августе 1941 года Жуков пересел на вездеход ГАЗ-61.

Намотались в то время до упаду, все в дороге, часто под огнем. Покрытый пылью, Г. К. Жуков выглядел как негр, мы того хуже. Решили повысить огневую мощь охраны - выдали нам противотанковое ружье. Бандура эта в "эмке", конечно, не помещалась. Так и ездили, ствол ружья с заткнутым тряпкой дулом высовывался из окна машины, вызывая недоумение и смех бывалых красноармейцев. Нам по положению надлежало сохранять невозмутимое выражение, начальник группы охраны Николай Харлампиевич Бедов был готов взыскать с каждого за малейшую провинность. Дисциплина!

Конфликтовать с ним никто не хотел, да и не решался. Хотя Бедов носил армейские знаки различия старшего лейтенанта, все прекрасно знали, откуда он из НКГБ. Впрочем, и мы формально проходили по этому ведомству. Черт его знает, какой у него был чин там, в органах. Он не отходил от Георгия Константиновича, прилип, извините, как банный лист. И все щелкал "лейкой". "Запечатлеваю для истории", - объяснял нам Бедов. На деле, наверное, документировал каждый шаг Жукова, который нередко морщился при очередном щелчке "лейки". Но молчал. Понимал, наверное, не хуже нас, что с этим Бедовым до беды недалеко.