– Игра проиграна, Райдер, – спокойно сказал Шерлок Холмс. – Держитесь крепче на ногах, не то вы упадете в огонь. Помогите ему сесть, Уотсон. Он еще недостаточно силен, чтобы хладнокровно мошенничать. Дайте ему глоток водки. Так. Теперь он немного похож на человека. Ну и жалкая же козявка!
Райдер зашатался и чуть не упал на пол, но водка вызвала на его щеки слабый румянец, и он сел, испуганно глядя на своего обличителя.
– Я знаю почти все, и в моих руках почти все доказательства, поэтому вам немногое придется добавить. Однако это немногое вы должны рассказать нам сейчас же, чтобы в деле не было ни малейшей неясности. Откуда вы узнали, Райдер, об этом голубом карбункуле графини Моркар?
– Мне сказала о нем Кэтерин Кьюзек, – ответил тот дрожащим голосом.
– Знаю: горничная ее сиятельства. И искушение легкой наживы оказалось слишком сильным для вас, как это неоднократно бывало и с более достойными людьми. И вы не стали разбираться в средствах. Мне кажется, Райдер, что из вас мог бы выйти неплохой негодяй! Вы знали, что этот паяльщик Хорнер был уже однажды уличен в воровстве и что подозрения раньше всего падут на него. Что же вы сделали? Вы сломали прут от каминной решетки в комнате графини – вы и ваша сообщница Кьюзек – и устроили так, что именно Хорнера послали сделать необходимый ремонт. Когда Хорнер ушел, вы украли камень из футляра, подняли тревогу, и бедняга был арестован. После этого…
Тут Райдер внезапно сполз на ковер и обеими руками обхватил колени моего друга.
– Ради бога, сжальтесь надо мной! – закричал он. – Подумайте о моем отце, о моей матери! Это убьет их! Я никогда не воровал! Никогда! Это не повторится, клянусь вам! Я поклянусь вам на Библии! О, не доводите этого дела до суда! Ради Христа, не доводите его до суда!
– Ступайте на место, – сурово сказал Холмс. – Хорошо вам теперь пресмыкаться и ползать! А что вы думали, когда отправляли беднягу Хорнера на скамью подсудимых за преступление, в котором он неповинен?
– Я могу бежать, мистер Холмс! Я покину Англию, сэр! Тогда обвинение против него отпадет…
– Гм! Мы еще потолкуем об этом. А пока послушаем правдивый рассказ о том, что случилось после воровства. Каким образом камень попал в гуся и как этот гусь попал на рынок? Говорите правду, ибо для вас правда – единственный путь к спасению.
Райдер провел языком по пересохшим губам.
– Я расскажу вам всю правду, – сказал он. – Когда арестовали Хорнера, я решил, что мне лучше унести камень, пока полиции не пришло в голову обыскать меня и мою комнату. В гостинице не было подходящего места, чтобы спрятать камень. Я вышел, будто по служебному делу, и направился к дому моей сестры. Она замужем за неким Окшотом, живет на Брикстон-роуд и занимается тем, что откармливает домашнюю птицу для рынка. Каждый встречный казался мне полицейским или сыщиком, и, несмотря на холодный вечер, пот градом струился у меня по лицу, пока я не дошел до Брикстон-роуд. Сестра спросила меня, что случилось и почему я так бледен. Я ответил, что меня взволновала кража драгоценности в нашем отеле. Потом я прошел на задний двор, закурил трубку и стал раздумывать, что предпринять.
У меня был приятель по имени Модсли, который сбился с пути и отбыл срок наказания в Пентонвильской тюрьме. Однажды мы встретились с ним, разговорились о ворах, и он рассказал мне, как воры сбывают краденое. Я понимал, что он меня не выдаст, так как я сам знал за ним кое-какие грехи, и потому решил идти прямо к нему в Килбурн и посвятить его в свою тайну. Он научил бы меня, как превратить этот камень в деньги. Но как добраться до него? Я вспомнил о тех терзаниях, которые я пережил по пути из гостиницы. Каждую минуту меня могли схватить, обыскать и найти камень в моем жилетном кармане. Я стоял, прислонившись к стене, глядя на гусей, которые, переваливаясь, бродили у моих ног, и внезапно мне пришла в голову мысль, как обмануть самого ловкого сыщика в мире…
Несколько недель назад сестра сказала мне, что к Рождеству я получу от нее отборнейшего гуся в подарок, а я знал, что она всегда держит слово. Я решил взять гуся сейчас же и в нем донести камень до Килбурна. Во дворе был какой-то сарай, и за этот сарай я загнал огромного, очень хорошего гуся, белого с полосатым хвостом. Я поймал его, открыл ему клюв и как можно глубже засунул камень ему в глотку. Гусь глотнул, и я ощутил рукою, как камень прошел к нему в зоб. Но гусь бился и хлопал крыльями, и сестра вышла узнать, в чем дело. Когда я повернулся к ней, чтобы ответить, негодный гусь вырвался у меня из рук и смешался со стадом.
