1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал - страница 2

Шрифт

Интервал

За свою почти 1160-летнюю историю наша страна четыре раза терпела подлинные Крушения. Когда разрушались традиционные формы государственности, страна превращалась из субъекта в объект международной политики, становилась полем боя гражданских войн и/или интервенций, несла колоссальные человеческие жертвы, теряла огромные территории, отбрасывалась назад в экономическом развитии. Когда вставал вопрос о выживании ее как государства и нации.

Первое Крушение было вызвано внешним завоеванием: в XIII веке раздробленные русские княжества стали добычей монгольского войска.

Однако со времен свержения ордынского ига Россия справлялась с вызовами извне, никому было не под силу ее завоевать. Но она оказывалась уязвима изнутри. Все последующие Крушения объяснялись почти исключительно кризисом общества, которое переставало верить в себя. Это порождало революционные взрывы, ставившие страну на грань существования.

Так было в 1917 году и во время последовавшей Гражданской войны, которая унесла миллионы жизней, а государственность была восстановлена методами большевистской диктатуры. Так было в 1991 году, который принес развал СССР.

И так было в начале XVII века, когда Россия захлебнулась в братоубийственной Смуте.

В тот момент буквально стоял вопрос о продолжении существования России как государства. Это не преувеличение.

Огромную, беспрецедентную, бесценную роль в спасении страны тогда сыграли Нижний Новгород и его граждане. Да, Россию в итоге спасала вся страна.

Но без Нижнего могла и не спасти.

Автор выражает искреннюю благодарность за помощь в работе над книгой блестящим нижегородским знатокам Средневековья Борису Моисеевичу Пудалову и Андрею Александровичу Кузнецову, моим незаменимым помощникам — Татьяне Борисовне Суховой, Светлане Алексеевне Трубниковой, а также Владиславу Дмитриевичу Толкачеву.

Глава 1. Разлом

Нижний Новгород перед Смутой

Нижний Новгород, которому предстояло сыграть столь важную историческую роль, тогда вовсе не был мегаполисом. Но он был одним из крупных городов Московского государства.

Англичанин Джильс Флетчер, посетивший нашу страну в 1588 году, причислил Нижний к числу «главных городов России», назвав его после Москвы, Великого Новгорода, Ростова, Владимира, Пскова, Смоленска, Ярославля, Переяславля, но до таких городов, как Вологда, Устюг, Холмогоры, Казань, Астрахань, Каргополь и Коломна.

По вкладу в общероссийскую казну — 7 тысяч рублей в год — Нижний Новгород был шестым, как зафиксировал тот же Флетчер. Он уступал по этому показателю только Старой Руссе, которая давала пошлин на 18 тысяч рублей, Москве и Пскову (по 12 тысяч), Казани (11 тысяч) и Смоленску (8 тысяч). Даже в конце Смутного времени, в 1612–1613 годах, когда экономика всей страны и Нижнего была разорвана в клочья, было собрано свыше 6.5 тысяч рублей (а в 1614–1615 годах — 12 тысяч, в 1619–1620 годах — более 17 тысяч).

Город еще не сильно поражал взор приезжей публики. Урух-бек, путешествовавший с персидским посольством из Астрахани в Архангельск в 1599 году, писал о весьма унылом виде речных берегов и города. Два страшных пожара, случившиеся в последнее пятилетие XVI века, уничтожили чуть не треть домов, повсюду попадались пустыри с остовами обгоревших печных труб.

Дятловы горы, на которых расположился Нижний, Урух-бек вообще счел малопригодными для городского строительства из-за глубоких оврагов с речушками: угрозы оползней заставят жителей перенести свои дома в более безопасные места.

Это мнение путешественника не было умозрительным. Как зафиксировали летописи, 18 июня 1597 года «в Нижнем Нове-Граде в Печерском монастыре оползла гора от матерой степи и прошла вниз под холмы, где монастырь стоит… Вышла та земля на Волгу сажен на 50, а инде и больши… И явились на Волге бугры великие: суды, которые стояли под монастырем на воде, и те суды стали на брегу на сухе, сажен двадцать от воды и больше. И после того, как поникла гора, пошли из горы ключи великие».

В XVII веке Нижний Новгород делился на четыре части. Три из них — кремль, Верхний и Нижний посады — расположились высоко над излучиной, образованной устьем Оки и дальнейшим плавным течением Волги. А Канавино (или, как тогда говорили, Кунавино) смотрело на них с левого берега Оки.