1612. Минин и Пожарский. Преодоление смуты - страница 90

Троцкий (Лейба) Лев Давидович

Троцкий пропагандировал идею «перманентной» революции (фактически – мирового господства большевиков), а Сталин, получив рычаги власти, старательно ее насаждал – не только в России, но и за рубежом. Сталин был практик мировой революции. Ему важна была власть, а не теории. Может быть, он даже не вникал в то, чем Троцкий забавлял читающую публику. Он использовал идею Интернационала для организации пятой колонны и разведки в разных странах. Риторические обороты и лозунги Троцкого, ходившие на митингах и вписанные в романтические воззвания, имели хождение в период 1922–1927 гг., но практика была направлена в другую сторону. Практикой занимался Сталин. Ему нужно было убедить зарубежных партнеров, что его государство им не угрожает и даже мечтает торговать с ними. Троцкому поверили маргинальные слои марксистских партий, Сталину – главы ведущих мировых держав.

Троцкий для руководства Красной Армией использовал террористические методы. Сталин тоже не сомневался, когда в условиях гражданской войны надо было «пустить в расход» сотню другую представителей «эксплуататорских классов». Троцкому не удалось то, что удалось позднее Сталину – последний распространил методы террора на мирное время и на все население страны. В приверженности марксистской доктрине Троцкий и Сталин были едины, по крайней мере на словах. Каждый из них проповедовал «свой» марксизм. Только первому досталось заниматься преимущественно пропагандой, а второму – практикой управления и решением конкретных государственных и хозяйственных задач.

Большевицкие партийные клички, как представляется многим, служили лишь делу конспирации и выбирались почти наугад. Действительно, историки долго гадали, к какой Лене – реке или женщине – имела отношения кличка Владимира Ульянова. Пока не выяснили, что он воспользовался чужим паспортом. И потом, чтобы скрыть прозаичность происхождения поддельной фамилии и сохранить таинственность в биографии вождя, потомков умершего Ленина перебили или заставили принять новую фамилию.

Иосиф Виссарионович Сталин

Но нет сомнений, что «Сталин» – необходимая замена прежней легкомысленной и почти семейной кличке «Коба» (имя литературного персонажа, «грузинского Робина Гуда»). Партийное имя «Сталин» не привязано ни к какой национальности. Зато символически нагружено: революционер, опасный как стальной клинок, с убеждениями стальной прочности, выкованными в подполье. Магия имени не раз отражалась в сочинениях о Сталине. Анри Барбюс писал: «Это – железный человек. Фамилия дает нам его образ: Сталин – сталь. Он несгибаем и гибок, как сталь».

Имя ничего не стоило бы, если бы не мистический туман, напущенный успешно распространенными слухами. Например, о том, что сталинский псевдоним – простой перевод родового имени «Джуга» с грузинского (или древнегрузинского) на русский. И тогда тайна имени связывалась с родовой историей, родовым характерным отличием. В действительности, грузинское «джуга» – слово, оставшееся только именем, и не имеющее никаких тайных значений. Только по версии недоброжелателей «джуга» – это обозначение горского еврея.

Некоторые исследователи полагаю, что свой псевдоним Сталин образовал от фамилии издателя и переводчика на русский язык поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» Евгения Сталинского. Его книга достоверно была в перечне юношеского чтения Иосифа Джугашвили. И также достоверен негласный ее запрет в годы правления Сталина.

Псевдоним «Троцкий» также имеет свою оригинальную историю. Лев Бронштейн в юном возрасте был поражен волевыми качествами своего тюремщика, носившего такую фамилию. И увидел в ней связь со своим родовым происхождением и своими политическими устремлениями. Как еврей, он знал, что на идише «тротц» означает «кроме, вопреки», а на немецком еще и «упрямство». Из еврейского нигилиста, уже в детстве бунтовавшего против своих школьных учителей, Бронштейн хотел превратиться в немецкого интернационалиста, марксиста. И повелевать так, как повелевал поразивший его воображение тюремщик по фамилии Троцкий. Заразившись мистикой своего псевдонима, Троцкий и вправду стал упрямцем, упорным оппонентом по отношению к окружающим, революционером-ниспровергателем, всегда действующим чему-то или кому-то наперекор.