Только сейчас Митя рассмотрел, что на плацу творится невероятная суматоха. В утренних северных сумерках орущие конвоиры сдерживали строй заключенных, направив на них стволы автоматов. На земле валялось несколько тел в ватниках. Зэки кричали что-то в ответ, но под страхом смерти оставались на месте, сбившись в толпу. Комендант и начальник караула бегали вдоль колючей проволоки.
– Немедленно покиньте территорию лагеря! – рявкнул громкоговоритель, внося еще большую неразбериху. – Повторяю, немедленно покиньте территорию лагеря! Не сметь подходить к забору! Иначе будет открыт огонь на поражение!
Поначалу Митя даже не понял, к кому обращался невидимый диктор. К мертвецам из лазарета? К кому-то еще? Только спустя мгновение заметил, куда светят прожектора с вышек. Свет выхватывал из темноты силуэты, медленно бредущие к лагерю по дороге со стороны рабочего поселка. Некоторые были уже совсем рядом, тянули руки к проволочным заграждениям. С вышек открыли огонь, вспышки выстрелов мелькали во тьме как умирающие светлячки. Автоматные очереди вспахивали снег и твердую землю. Никто не падал. Наоборот, идущих становилось все больше, они раскачивали столбы забора, карабкались наверх прямо по кудрявым моткам проволоки, застревали, повисали, как огромные мухи в паутине. Другие лезли прямо по сородичам, подтягивались, взбирались на опоры вышек.
Митины конвоиры остановились. Другие мертвецы обогнали их и двинулись к плацу. Живые люди не обращали на них внимания, все были заняты боем с неизвестным противником. Митя во все глаза наблюдал за происходящим. Заключенные нападали на охранников, те отстреливались. Лежащих на земле становилось все больше. Они быстро поднимались и снова атаковали. Всюду раздавались выстрелы и крики. С вышки упал часовой, полежал несколько мгновений на снегу, поднялся, побрел в самую гущу бойни. Проволочное заграждение не выдержало, волна нападавших хлынула в лагерь, поглотила людей. Выстрелы на вышках смолкли. Одиночные очереди звучали тут и там, но и они оборвались. В толпе слышались крики и завывания людей, полные ужаса и отчаяния.
Покойники дернули Митю за руки, вывели из оцепенения, снова повели вперед. Он уже не сопротивлялся, послушно и обреченно переставлял ноги. Воздух вокруг плаца пах смертью – сладковато, тошнотворно. Под ногами хлюпала темно-красная каша. Стремительно остывающая на морозе кровь исходила едва заметным паром. На земле шевелились фрагменты человеческих тел. Верхняя часть туловища цеплялась пальцами за красный снег, тащила себя по земле. Рука с пистолетом сгибалась и разгибалась в локте. Уцелевший глаз на ободранном до черепа лице пристально уставился на Митю.
В центре плаца сгрудились уцелевшие люди – несколько десятков. Все вместе, арестанты и охранники. Перепуганные, залитые кровью с ног до головы. Дрожали, жались друг к другу. Их окружила толпа мертвецов. Недавние обитатели лагеря со свежими ранами и другие, в гражданской одежде, – жители поселка. Митя узнал одного по аккуратной рыжей бороде, в которой застыла длинными сосульками кровь. Вчерашний веселый геолог – не успел улететь, не дождался весны. Дорогой теплый полушубок был изорван колючей проволокой и следами от пуль. В толпе стояли и другие знакомые – Трибунов, Америка, Губа. Их бледная плоть закаменела на лютом морозе и зияла кровавыми ранами.
Мертвецы зашевелились. Подошли к пленникам, стали толкать их, заставляли идти, хватали, тащили за собой. Те кричали, сопротивлялись, пытались убежать, но покойники шли плечом к плечу – как стена. Толпа пошла через прорванные заграждения. На мотках колючей проволоки висел труп коменданта. Он медленно встал на ноги, туловище от груди до паха превратилось в сквозную дыру. Белый позвоночник с хрустом переломился, верхняя часть тела рухнула на землю, поползла вперед, загребая руками. Ноги остались стоять, сделали несколько осторожных шагов.
Митя понял, что мертвецы ведут их на прииск, – он много раз ходил в строю других заключенных по этой дороге. Вокруг простиралась бескрайняя тундра, торчали тут и там маленькие уродливые елки не выше человеческого роста. Мерзлая земля не давала им расти большими и крепкими, как их южные собратья. Между деревьев мелькали фигуры. На дороге появлялись остатки рабочих рот, не вернувшихся со смены. На груди у мертвецов белели тряпичные нашивки с номерами. Покойники провожали куда-то людей как жуткий почетный караул.
