Водка ударила в голову, и я даже спел пару песенок из тех, что сочинял еще в школе: печальные куплеты о девушках, возвращении домой и смерти мамы. Сплошь минорные аккорды, на фоне которых мой заурядный голос звучал не громче шепота.
Музыка всегда существовала для меня именно здесь.
В темной ванной.
В одиночестве.
Чувство, которое она дарила мне, была своеобразным сочетанием легкой жалости к себе и возбуждения. Я понимал, что моя жизнь бессмысленна, и это, как ни странно, давало свободу – достигнуть всего, что пожелаю.
Словом, большую часть ночи я провел в ванной.
Пару раз кошка заглядывала проведать меня. А едва заслышав легкие шаги Хейли – ее квартира была прямо над квартирой Майка, – я прекращал петь и начинал бренчать тише.
Около полуночи я отложил гитару, взял книгу, которую начал читать, и перебрался в гостиную. Взглянув через некоторое вниз, я обнаружил, что кошка свернулась клубочком у моих ног. Похоже, мы с ней и правда поладили. Стали друзьями, что ли. Наклонившись, я прочитал надпись на жетоне, висевшем на ошейнике: Оливка.
Майк сказал мне, как ее зовут, когда показывал, как ее кормить и убирать лоток, но сейчас мы как будто познакомились по-настоящему.
Я почесал Оливку за ухом так же, как это делала Хейли, и прислушался к потолку – но там уже стало тихо.
Отношения на расстоянии
На следующий день, когда после полудня прошло уже довольно много времени, в дверь снова постучали. Я отвернулся от окна, возле которого мы с Оливкой сидели и смотрели на падающий снег. Отбросив плед, укутывавший ноги, я подошел к двери и посмотрел в глазок. Опять Хейли. На этот раз она прихватила с собой полотенце, сменную одежду и сумочку с туалетными принадлежностями. Открывая дверь, я произнес:
– Передумала все-таки.
Хейли заглянула в гостиную.
– Телевизор не включен?..
– М-м… да, – через плечо я бросил взгляд на темный большой экран. – В смысле, нет. Погоди, а почему ты спрашиваешь?
– Что же ты тут делаешь целый день?
– Сижу с кошкой.
Хейли закатила глаза.
– Знаешь, большинство тех, кто сидит с кошками, успевают заодно и телевизор посмотреть.
Переложив сумочку из одной руки в другую, она добавила:
– Не знаю, заметил ты или нет, но нас вроде как снегом завалило, а это идеальное оправдание для того, чтобы смотреть сериалы. Вчера я посмотрела целый сезон «Аббатства Даунтон».
– Это сериал про британских богачей, да?
– Уверена, твой телевизор не стал брать пример с моей сантехники, – продолжала Хейли, не обращая внимания на мой вопрос.
Я указал на ее сумочку с туалетными принадлежностями:
– Похоже, ты передумала насчет рождественских дредов.
Хейли театрально вздохнула.
– Вчера я все обдумала. И решила принять твое предложение.
Теперь явно должно появиться «но».
– Но с одним условием…
Хейли оглядела квартиру Майка.
– Любопытно, – сказала она рассеянно, – вроде планировка та же, что и у меня, но все выглядит совсем не так.
Она снова повернулась ко мне.
– Чтобы мне было спокойно, когда я буду принимать здесь душ, мы сначала должны рассказать друг другу что-нибудь о себе. Тогда мне будет казаться, что я лучше тебя знаю. И неловкость исчезнет.
– Хейли, ради бога. Обещаю, я буду сидеть здесь и даже близко к ванной не подойду.
– Дело не в этом.
Я заглянул на кухню, куда Оливка ушла проверить, как там ее корм. Мой желудок уже сводило судорогами, и я невольно подумал: а не начал ли он уже переваривать мышцы. Отступив в сторону, я жестом пригласил Хейли войти.
Она подошла к диванчику в форме буквы «Г» и села на него.
Я тоже сел.
– Так о чем тебе рассказать?
– О чем угодно. Можно, например, о своем детстве. Или о местах, где ты вырос. Или о том, почему ты носишь шапку дома. О чем угодно, правда.
Я снял шапку и открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но Хейли тут же сказала.
– Хотя я подумала, может, лучше все-таки, если ты останешься в шапке.
– Почему? – Я встал и посмотрел в зеркало над диваном. На голове – целое гнездо из густых вьющихся каштановых волос. Такими длинными они еще, кажется, никогда не были. Я натянул шапку обратно.
– Похоже, пора стричься.
– Думаешь?
Супер. Этого я тоже не могу себе позволить.
