Шарп и сам подозревал, что лейтенант прав, но признавать ошибку не хотел. Речку они перешли два часа назад, и где находились теперь, о том ведал лишь Господь. Шарп даже не был уверен, что они в Испании, а не в Португалии, хотя и пейзаж, и погода больше напоминали Шотландию. Предполагалось, что он выйдет к Вилар-Формозу, где его легкая рота Южного Эссекского полка будет передана в распоряжение коменданта города для несения гарнизонной службы. Перспектива эта приводила Шарпа в уныние.
Караульная служба стояла лишь на ступеньку выше службы в военной полиции, а провосты считались низшей формой армейской жизни, но Южный Эссекский понес потери, из-за чего был отведен с передовой и направлен для исполнения административных обязанностей. Бо́льшая часть полка сопровождала запряженные быками повозки с припасами, доставлявшимися на баржах вверх по реке Тахо в Лиссабон, или конвоировала пленных французов в порт для отправки их в Британию. Но рота Шарпа заблудилась, а все потому, что он услышал далекую канонаду, напоминающую раскаты грома, и повернул на юг — с опозданием обнаружив, что слух сыграл с ним злую шутку. Шум боя — если то и впрямь был бой, а не настоящий гром — стих, и Шарп оказался неизвестно где.
— Уверены, что это разрушенная деревня? — спросил он.
— Клясться я бы не стал, поскольку читать карты не умею. Может, эти крестики что-то и значат, а может, и ничего.
— Тогда на кой черт вы мне их показываете?
— В надежде на озарение, сэр, — обиженно сказал Прайс. — Просто пытался помочь. Обнадежить. — Он снова посмотрел на лист бумаги. — Может, это не очень точная карта?
— Растопка добрая выйдет, — повторил Харпер.
— Одно ясно. — Шарп забрал у лейтенанта карту. — Водораздел мы не пересекали, а значит, все эти речушки должны течь на запад. — Он помолчал. — Может, они так и делают. Если только чертов мир не перевернулся, что очень даже вероятно, но на случай, если он все же не перевернулся, пойдем вдоль чертовых речек. Лови! — Шарп бросил карту сержанту. — На растопку.
— Вот и мой дед так, — сказал Харпер, засовывая бумагу под линялый и рваный зеленый мундир. — Шел за водой да и…
— Заткнись, — оборвал его Шарп, но уже не зло, как в прошлый раз, а довольно спокойно, и сделал жест левой рукой, заставив товарищей пригнуться. — Чертов лягушатник, — добавил он негромко, — или еще кто. Впервые такую форму вижу.
— Чтоб ему!.. — выругался Прайс, опускаясь на тропинку.
Дело в том, что впереди, не далее как в двухстах ярдах, появился всадник. Британских пехотинцев он не видел, да и высмотреть противника, похоже, не старался. Лишь выехав из долины, седок устало спешился и, намотав поводья на руку, расстегнул мешковатые штаны и помочился у тропинки. В сыром воздухе поплыл, покачиваясь, дым от трубки.
Щелкнула винтовка — Харпер взвел курок. Люди Шарпа, включая тех, кто успел уснуть, насторожились и замерли в траве, так что, даже если бы всадник повернулся в их сторону, он бы вряд ли кого-нибудь увидел.
Рота состояла из стрелков-ветеранов, обученных не хуже любых других европейских солдат и закаленных двумя годами боев в Португалии и Испании.
— Узнаёте форму? — негромко спросил Шарп у лейтенанта.
— Никогда прежде не видел, сэр.
— Пэт? — спросил Шарп у Харпера.
— Похож на треклятого русского, — ответил Харпер.
Ни одного русского солдата сержант в глаза не видел, но почему-то вбил себе в голову, что они носят серое, а загадочный незнакомец как раз и был весь в сером: короткий серый колет драгуна, серые штаны и серый плюмаж из конского волоса на сером стальном шлеме. Хотя, подумал Шарп, возможно, всадник просто прикрыл шлем тряпицей, чтобы металл не отражал солнечные лучи.
— Испанец? — вслух предположил Шарп.
— Доны любят наряды поцветистее, — возразил Харпер. — Помирать в таком унылом тряпье — это им не по нраву.
— Может, партизан, — продолжал размышлять Шарп.
— Оружие и штаны как у лягушатника, — указал Прайс.
И действительно, справлявший малую нужду человек был вооружен, как французский драгун: прямой кавалерийский клинок, короткоствольный карабин в седельном чехле и пара пистолетов за поясом. Одежда его состояла из шаровар-саруэлов — французские драгуны носили их охотно, но только не серые — и серого кителя, подобного которому Шарп не видел ни на одном вражеском кавалеристе. Они предпочитали зеленые, но не темно-зеленые, как у британских стрелков, а посветлее и поярче.
