— Удивительно, чего только не прихватит солдат при отступлении, — заметил генерал. — У одного мертвеца нашли табуретку для доения. Самую обыкновенную табуретку! О чем он думал? Собирался тащить ее во Францию? — Веллингтон протянул письмо Хогану. — Проклятье, — сказал он мягко и, помолчав, уже решительнее добавил: — Чтоб их! — Жестом отослав адъютантов и оставшись наедине с Хоганом, генерал продолжил: — Чем больше я узнаю о его католическом величестве короле Фердинанде Седьмом, тем больше укрепляюсь во мнении, что его следовало утопить при рождении.
Хоган улыбнулся:
— Признанный способ, милорд, удушение.
— В самом деле?
— В самом деле, милорд. Комар носу не подточит. Мать просто объяснит, что неудачно повернулась во сне и придавила несчастного малыша, а Святая церковь объявит о рождении еще одного ангелочка.
— В моем роду, — сказал генерал, — нежеланных детей отправляют в армию.
— Эффект почти такой же, милорд, вот только ангелочков не прибавляется.
Веллингтон коротко рассмеялся и помахал письмом:
— Так как же оно к нам попало?
— Обычным путем, милорд. Слуги Фердинанда вывезли контрабандой из Валанса и переправили на юг к Пиренеям, где передали партизанам, а те уже доставили нам.
— И копию в Лондон, да? Есть шанс перехватить лондонскую копию?
— Увы, сэр, ушла две недели назад. Скорее всего, она уже там.
— Черт, проклятье! Проклятье! — Веллингтон мрачно уставился на мост, где на строповую тележку укладывали ствол разобранного французского орудия. — Так что делать, а, Хоган? Что делать?
Проблема была достаточно проста. Письмо, копия которого ушла принцу-регенту в Лондон, доставили от короля Испании Фердинанда, пребывавшего в качестве пленника Наполеона во французском замке в Валансе. В письме говорилось, что его католическое величество, следуя духу сотрудничества с его английским родственником и руководствуясь желанием изгнать французских захватчиков со священной земли его королевства, дал указание Ирландской королевской роте, дворцовой гвардии его католического величества, присоединиться к войскам его британского величества под командованием виконта Веллингтона. Жест этот, при всей его кажущейся щедрости, пришелся не по вкусу генералу, не видевшему пользы от беспризорной роты дворцовой стражи. Другое дело — батальон обученной пехоты в полной боевой экипировке. Такая воинская часть пришлась бы кстати, но от роты церемониальных войск толку будет не больше, чем от распевающего псалмы хора евнухов.
— И они уже прибыли, — вкрадчиво добавил Хоган.
— Они уже что?.. — Вопрос Веллингтона улетел по меньшей мере на сто ярдов — случайный пес, посчитавший, что окрик относится к нему, бросился прочь от облепленных мухами внутренностей, вывалившихся из распоротого живота французского артиллерийского офицера. — Где они? — сердито спросил Веллингтон.
— Где-то на Тахо, милорд, плывут к нам на барже.
— И как, черт возьми, они сюда попали?
— Морем, милорд, если верить моему осведомителю. На наших судах.
Хоган насыпал табак на левую руку и вдохнул сначала одной, потом другой ноздрей. Его глаза заслезились, на секунду он замер, а потом громко чихнул. Лошадь вздрогнула, прядая ушами.
— Командир Ирландской королевской роты утверждает, — продолжил Хоган, — что провел своих людей к восточному побережью Испании и нанял судно до Менорки, где их принял на борт наш королевский флот.
Веллингтон насмешливо хмыкнул:
— И французы даже не попытались им помешать? Половина королевской гвардии открыто уходит из города, а король Жозеф смотрит на это сквозь пальцы?
Брат Бонапарта Жозеф, посаженный на испанский трон, оставался на нем только благодаря тремстам тысячам французских штыков.
— Пятая часть королевской гвардии, милорд, — вежливо поправил генерала Хоган. — И да, именно так лорд Кили и говорит. Кили — их командир.
— Кили?
— Ирландский пэр, милорд.
— Черт возьми, знаю я ирландских пэров. Кили… Граф Кили. Изгнанник, верно? Его мать, помнится, в девяностых давала деньги Тону. — (Вольф Тон, ирландский патриот, собирал деньги и вербовал добровольцев в Европе и Америке, чтобы поднять в своей родной Ирландии восстание против англичан. Восстание переросло в открытую войну в 1798 году, когда Тон вторгся в Донегол с небольшой французской армией. Армия была разгромлена, сам же Тон предпочел покончить с собой в Дублинской тюрьме, избежав таким образом британской виселицы.) — Не думаю, что Кили чем-то лучше своей матери, — мрачно заметил Веллингтон, — а уж та — сущая ведьма, которую стоило бы задушить при рождении. Его светлости можно доверять?
