— Саломея?
— А вы, оказывается, не так темны. Да, Евангелие умалчивает, но Иосиф Флавий называет ее имя. Вот за этот брак и обличал Ирода Антипу Иоанн Креститель, которого царь весьма почитал и, хотя сам же повелел бросить его в темницу, часто спускался к нему и вел беседы. Он, может быть, и в тюрьму его посадил для его же безопасности. А может быть, желая проверить его стойкость и истинность его проповеди. Такое случается, мой друг. Тюрьма эта находилась в асфальтовой крепости Махерон, и в верхнем дворце Антипа отмечал день своего рождения. На праздник пригласили самых богатых и знатных мужчин Иудеи, и сквозь занавеску за ними наблюдала и ждала своего часа женщина. Некогда она была фантастически красива. Может быть, не уступала ни в чем дочери, и эта красота сохранялась теперь, но с каждым годом ей было все тяжелее ее удерживать. Красоту забрала ее дочь. Эх, дочери! Если бы не Саломея, она была бы по-прежнему самой красивой женщиной в царстве, если бы не Саломея, никто не осудил бы Иродиаду за этот брак. О идиотские, жестокие, бессмысленные законы этой надменной страны! Как она ненавидела евреев, Питер, как ненавидела! Разве только Саломею не любила еще больше. Но это была другая нелюбовь. Они все их ненавидели. Высокомерный, замкнутый народ, презирающий всех и вся. Их ненавидели оба ее мужа и их отец, ее дед Ирод Великий, который много лет властвовал над этой страной. Он старался завоевать их расположение, он перестроил их храм в Иерусалиме, а они даже не помогли ему найти новорожденного ребенка, с которым было связано неясное пророчество, и старику пришлось убить четырнадцать тысяч невинных младенцев, а через полгода помереть поганой смертью. Хотя, скорее всего, это более поздняя вставка. В Вифлееме просто не могло быть такого количества детей.
— Разве это важно, сколько их было? — прошептал Питер.
— В истории важно все, — отрезал Бенедиктов. — Например, то, что среди погибших младенцев был сын самого Ирода. Император Август, когда ему донесли о побоище, заметил, что у Ирода лучше быть свиньей, чем сыном. Страшные были люди, Питер, не останавливавшиеся ни перед чем. А с другой стороны им противостоял молодой постник, живший в пустыне и призывавший народ к покаянию. Иродиада измучилась. Никто во всей Иудее не смел ее обличать. Фарисеи, которые участвовали во всех тогдашних смутах и подбивали народ на неповиновение римлянам, отчаянные и смелые люди, вроде ваших революционных друзей, и те не решались выступить против тетрарха, а одинокий пустынник не побоялся. Убить его было нельзя, судить — бессмысленно. Никаких преступлений пророк не совершал. Напротив, сам исполнял закон. Единственный во всей стране. А Ирод уже склонился к тому, чтобы отпустить Иоанна. И тогда лукавый, которому было дано торжествовать в тот день, нашептал Иродиаде гениальную мысль.
— Танец!
— О, это был страшный риск, Питер. Иродиада рисковала потерять мужа. Он мог увлечься ее дочерью больше, чем ею, и тогда ее ждало бы изгнание или роль приживалки, над которой смеялась бы вся Иудея. Он мог не обратить на нее внимания. Наконец, он мог не сказать того, что сказал, или же свое обещание не сдержать. Но все произошло так, как царица задумала, потому что Саломея танцевала… На восточных пирах знатные девушки никогда не танцевали. Это было делом рабынь и наложниц. Но Саломея выросла в Риме, что такое целомудрие не знала, зато умела воспалять мужчин, как настоящая блудница. И когда восхищенный тетрарх воскликнул, что она может просить у него за свой танец что угодно, Саломея убежала к матери и тотчас же вернулась с тяжелым серебряным подносом в руках. В тишине, пунцовая, еще никем не тронутая, одетая в прозрачные легкие одежды, с учащенным дыханием под взглядом разгоряченных и похотливых мужских глаз она подбежала к отчиму и произнесла: «Принеси мне на блюде голову Иоанна». Вы чувствуете капризное изящество этой фразы, юноша? Так могла сказать лишь женщина. Она не сказала «убей», «казни», «отруби», но — «принеси мне голову» — и даже не утрудилась объяснить причину. Ирод сделался белее соли. Разгоряченный, потный человек, впопыхах, спьяну неосторожно пообещавший падчерице исполнить ее прихоть. Ну что она могла там пожелать? Духов, нарядов, золота, шоколада…
