И словно в подтверждение моих мыслей, он позвал:
— Джимла, пожалуйста!
И отчаяние, которое я видел в его лице, напоминало ветер: неосязаемое, но неумолимое.
Я посмотрел направо, налево, убедился, что автомобилей нет, и перешел на ту сторону улицы, где стоял он. Приближаясь, увидел два отличия: как и его предшественник, он носил мягкую фетровую шляпу с широкими полями, но только чистую, а не грязную. И как у его предшественника, цветная карточка торчала из-под ленты, словно репортерский пропуск из давних времен. Только не желтая, и не оранжевая, и не черная.
Зеленая.
— Слава Богу, — вырвалось у него. Он взял мою руку, сжал. Ладонями, почти такими же холодными, как воздух. Я мягко высвободился. Исходившей от него опасности я не чувствовал — только настойчивое, призрачное отчаяние. Но оно могло быть опасным. Могло быть таким же острым, как нож, которым Джон Клейтон изуродовал лицо Сейди.
— Кто вы? — спросил я. — И почему вы называете меня Джимлой? Джим Ладью живет далеко отсюда, мистер.
— Я не знаю, кто такой Джим Ладью, — ответил Зеленая Карточка. — Я держался далеко от вашей нити…
Он замолчал. Его лицо перекосилось. Он поднял руки к вискам и сдавил голову, словно боялся, что выплеснутся мозги. Но мое внимание привлекла именно карточка, засунутая под ленту. До меня вдруг дошло, что цвет у нее не постоянный. На протяжении нескольких секунд он менялся, напомнив мне заставку, которая появлялась на мониторе моего компьютера, если я отходил от него минут на пятнадцать. Зеленый сменился канареечно-желтым. Потом, когда мужчина медленно опустил руки, снова стал зеленым. Но возможно, не таким ярко-зеленым, как в тот момент, когда я заметил карточку.
— Я держался далеко от вашей нити, насколько возможно, — продолжил мужчина в черном пальто, — но полностью не получалось. Кроме того, нитей сейчас так много. Благодаря вам и вашему другу-повару так много этого дерьма.
— Я ничего не понимаю, — ответил я, но кривил душой. Я начал соображать, что это за карточка, которую носили с собой и он, и его спившийся предшественник. Эти карточки напоминали индикаторы, которые носят сотрудники атомных электростанций. Только фиксировали они не полученную дозу радиации, а… что? Здравомыслие? Зеленый — с головой все в порядке. Желтый — крыша начинает ехать. Оранжевый — пора звать людей в белых халатах. А когда твоя карточка становится черной…
Зеленая Карточка не отрывал от меня глаз. С другой стороны улицы он выглядел не старше тридцати. Вплотную — почти сорокапятилетним. А при взгляде в глаза становилось понятно, что лет ему — не счесть, и он не в себе.
— Вы кто-то вроде хранителя? Охраняете «кроличью нору»?
Он улыбнулся… или попытался.
— Так ее называл ваш друг. — Он достал из кармана пачку сигарет. Без этикетки. Такого я не видел никогда, ни в Стране прошлого, ни в Стране настоящего.
— Она единственная?
Он достал зажигалку, сложил руки лодочкой, чтобы ветер не задул огонек, поднес его к сигарете. Запахло сладким, больше похожим на марихуану, чем на табак. Но не марихуаной. И хотя он не говорил, что это за сигарета, я понял, что она лечебная. Что-то вроде «Гудис паудер».
— Их несколько. Представьте себе имбирный эль, который налили в стакан и оставили.
— Понятно…
— Через два или три дня весь углекислый газ уйдет, но несколько пузырьков останутся. То, что вы называете «кроличьей норой», это и не нора вовсе. Это пузырь. Что касается охраны… нет. На самом деле, нет. Это было бы хорошо, но мы так мало можем сделать, чтобы не ухудшить ситуацию. В этом проблема путешествий во времени, Джимла.
— Меня зовут Джейк.
— Отлично. Что мы делаем, Джейк, так это наблюдаем. Иногда предупреждаем. Как Кайл пытался предупредить вашего друга-повара.
Так, значит, звали этого безумца. Совершенно нормальное имя. Кайл, это ж надо. Реальность происходящего только все усугубляла.
— Он никогда не пытался предупредить Эла! Только просил у него бакс, чтобы купить дешевого вина!
Зеленая Карточка затянулся сигаретой и уставился на крошащийся бетон, хмурясь, будто что-то на нем читал. Слышалось только шурш-шурш плоско-прядильных станков.
