Снова встретить Сейди?
Целую и невредимую, и это хорошо. Я буду знать, как выглядит ее безумец муж, пусть с крашеными волосами, и смогу остановить его до того, как он к ней приблизится. Это тоже хорошо. Но при мысли о том, что придется все начинать сначала, у меня опускались руки. И я не думал, что смогу хладнокровно убить Ли, во всяком случае, отталкиваясь от косвенных улик, которыми располагал. С Фрэнком Даннингом я знал наверняка. Я видел.
И каким будет мой следующий шаг?
Часы показывали четверть пятого, и я решил, что мой следующий шаг — навестить Сейди. Направился к своему автомобилю, припаркованному на Главной улице. На углу Главной и Хьюстон-стрит, миновав старое здание суда, почувствовал, что за мной наблюдают, и обернулся. Тротуар за спиной пустовал. За мной наблюдало Хранилище, всеми слепыми окнами, выходившими на улицу Вязов, по которой президентскому кортежу предстояло проехать примерно через двести дней после Пасхального воскресенья.
Когда я приехал в больницу, на этаже Сейди раздавали обед — китайское рагу. Запах вызвал яркий образ: кровь, льющаяся рекой по руке и предплечью Джона Клейтона перед тем, как он упал на ковер, слава Богу, лицом вниз.
— Добрый день, мистер Амберсон, — поздоровалась со мной старшая сестра, седеющая женщина в накрахмаленном белоснежном чепце и халате, как только я расписался в регистрационной книге. К ее необъятной груди крепились карманные часы. Она смотрела на меня из-за баррикады букетов. — Вчера вечером там громко кричали. Я рассказываю вам только потому, что вы ее жених, верно?
— Верно, — кивнул я. Конечно же, мне хотелось быть женихом Сейди, обезобразили ей лицо или нет.
Старшая медсестра наклонилась ко мне между двух заполненных цветами ваз. Несколько маргариток коснулись ее волос.
— Послушайте, обычно я не сплетничаю о моих пациентах и осекаю молодых медсестер, которые это делают. Но как отнеслись к ней ее родители — это неправильно. Наверное, я не могу винить их в том, что они приехали из Джорджии с родителями этого психа, но…
— Подождите. Данхиллы и Клейтоны приехали на одном автомобиле?
— Как я понимаю, они общались и в более счастливые дни, и это нормально, но зачем говорить, навещая родную дочь, что их добрые друзья Клейтоны сейчас внизу, забирают тело из морга… — Она покачала головой. — Папаша не пикнул, но эта женщина…
Она огляделась, чтобы убедиться, что мы по-прежнему одни, потом вновь посмотрела на меня. Ее простое, деревенское лицо потемнело от ярости.
— Она не замолкала ни на секунду. Один вопрос о том, как чувствует себя ее дочь, а потом бедные Клейтоны то, бедные Клейтоны сё. Ваша мисс Данхилл сдерживалась, пока ее мать не заявила, что из-за этой постыдной истории им опять пришлось сменить церковь. Тут девушка не выдержала и начала кричать, требуя, чтобы они немедленно убирались.
— Молодец.
— Я услышала, как она кричит: «Хотите взглянуть, что сделал со мной сын ваших добрых друзей?» — бросила все и побежала к ней. Она пыталась сорвать повязку. А ее мать… она наклонилась вперед, мистер Амберсон. У нее горели глаза. Она действительно хотела увидеть. Я их выпроводила и попросила дежурного врача сделать мисс Данхилл укол успокоительного. Отец — не мужчина, а мышонок — попытался извиниться за жену. «Она не знала, что расстраивает Сейди», — говорит он. «Что ж, — отвечаю я, — а как насчет вас? Язык проглотили?» И знаете, что сказала женщина перед тем, как они вошли в лифт?
Я покачал головой.
— Она сказала: «Я не могу его винить, просто не могу. Он играл в нашем дворе, такой милый мальчик». Можете вы в это поверить?
Я мог. Потому что, образно говоря, уже встречался с миссис Данхилл. Она бежала за своим сыном по Западной Седьмой улице и орала во всю мощь легких: Остановись, Роберт, не иди так быстро, я еще с тобой не закончила.
— Возможно, вы найдете ее… очень взвинченной, — добавила старшая медсестра. — Я просто хотела, чтобы вы знали, что на то есть причина.
