— Следи за тем, что говоришь при ребенке, мистер Каллем, — резко бросила она, но улыбнулась, когда он поцеловал ее в щеку.
— Мистер Амберсон, мне надо поговорить с женой. — Каллем повернулся ко мне. — Ничего, что вам придется постоять на крыльце минуту или две?
— У меня есть вариант получше. Я поеду в «Брауни» и куплю шипучку. — Так большинство деррийцев называло любую газировку. — Вам привезти чего-нибудь прохладительного?
Они вежливо отказались, а потом Марни Каллем закрыла дверь перед моим носом. Я поехал в «Брауни» и купил «Орандж краш» себе и лакричного червяка для малышки, предположив, что ей понравится, если она такое уже ест. «Каллемы мне откажут, — думал я. — Вежливо, но твердо». Незнакомец, да еще с таким странным предложением. Я-то надеялся, что на этот раз изменить прошлое будет проще, раз Эл уже дважды его менял. Выходило, что это не тот случай.
Но меня ждал сюрприз. Каллем согласился, а его жена позволила мне дать лакричного червяка малышке, которая взяла угощение с радостным смехом, пососала и начала им причесываться. Они пригласили меня остаться на ужин, но я отказался. Предложил Энди Каллему задаток в пятьдесят долларов, от которого отказался он… но потом все-таки взял по настоянию жены.
Я вернулся на Себаго в превосходном настроении, однако утром пятнадцатого ноября, по пути в Дарэм (поля так заиндевели, что одетые в оранжевое охотники оставляли следы), оно изменилось. Он позвонит в полицию штата или местному констеблю, думал я. И пока меня будут допрашивать в ближайшем полицейском участке, пытаясь выяснить, какая у меня придурь, отправится охотиться в лес у Боуи-Хилла.
Но на подъездной дорожке стоял только «форд» Каллема с панелями под дерево. Я взял новую доску для криббиджа и пошел к двери. Энди открыл ее и спросил:
— Готовы к уроку, мистер Амберсон?
Я улыбнулся.
— Да, сэр, готов.
Он отвел меня на заднее крыльцо: не думаю, что его женушка хотела, чтобы я находился в доме с ней и малышкой. Правила оказались очень простые. Под колышками подразумевались очки. Игра заключалась в том, чтобы дважды пройти вокруг доски. Я узнал, что такое правый валет, последовательность, застрять в грязевой яме и «загадочные девятнадцать» — так называемая невозможная рука. Потом мы начали игру. Сначала я вел счет, но прекратил, как только Каллем вырвался вперед на четыреста очков. Время от времени издалека доносился выстрел, и Каллем обреченно смотрел на лес, который начинался сразу за его небольшим двором.
— В следующую субботу, — сказал я ему после очередного такого взгляда. — В следующую субботу вы точно отправитесь на охоту.
— Скорее всего пойдет дождь, — ответил он, потом рассмеялся. — Мне-то чего жаловаться? Я получаю удовольствие и зарабатываю деньги. Вы играете все лучше, Джордж.
В полдень Марни приготовила нам ленч — большие сандвичи с тунцом и по миске домашнего томатного супа. Мы поели на кухне, а потом она предложила нам продолжить игру за кухонным столом. Все-таки решила, что я неопасен. Меня это очень порадовало. Я давно уже понял, какие они милые люди, эти Каллемы. Прекрасная пара с прекрасным ребенком. Иногда думал о них, слушая, как Марина и Ли Освальды кричат друг на друга в дешевых съемных квартирах… или видя, как они, по крайней мере один раз, вываливаются со своей злобой на улицу. Прошлое стремится к гармонии, а также старается все уравновесить, и у него получается. Каллемы — одна сторона доски-качалки, Освальды — другая.
А Джейк Эппинг, известный также как Джордж Амберсон? Само собой, перелом.
Ближе к концу нашего марафона я выиграл первую игру. Тремя играми позже, уже в самом начале пятого, я его разгромил и рассмеялся от счастья. Малышка Дженна рассмеялась вместе со мной, потом наклонилась вперед из своего высокого стульчика и по-свойски дернула меня за волосы.
— Все! — воскликнул я, продолжая смеяться. Трое Каллемов мне вторили. — На этом ставлю точку! — Я достал бумажник и выложил три купюры по пятьдесят долларов на красно-белую клетчатую клеенку, покрывавшую стол. — Ни один цент не пропал даром.
Энди пододвинул купюры ко мне.
