Не без труда Шарлотте удалось пробиться на прием к Наполеону III.
– Сир, – начала она, – я представляю дело, которое в равной мере является и вашим и нашим.
Император повел себя, как счетовод. Он призвал на помощь своих министров, которые засыпали его цифрами и предъявили счета.
– Прежде, чем мы вернемся к обсуждению «мексиканского дела», Франции должны быть возвращены триста миллионов, которые она уже потеряла на этой авантюре, – заявил один из министров.
Шарлотта вспыхнула. Она могла бы напомнить Наполеону III, что эта «авантюра» была задумана и начата им самим.
– Возможно, – прошептала подавленная Шарлотта, – что ваши банкиры и взяли эти суммы у народа Франции, но где доказательства соответствия этих цифр и тех сумм, которые были нам переданы?
Несчастная сражалась за своего Максла. Эта мысль давала ей силы и смелость продолжить: согласится ли Франция оказать помощь Мексике? За этим вопросом последовало долгое молчание. Она настаивала:
– Сир, вы не ответили.
– Мадам, боюсь, что не могу вам ответить.
Но Шарлотта не могла смириться с поражением. На следующий день она опять отправилась в Сен-Клу. Так как ее не ждали, Шарлотту провели на первый этаж, где камергеры попытались ее отправить назад, сославшись на то, что император плохо себя чувствует. Не обескураженная этим предлогом, она покинула зал, поднялась по лестнице и стала своими маленькими кулачками стучать в дверь покоев Наполеона.
Императору и его супруге Евгении пришлось открыть двери и принять просительницу. Шарлотта принесла с собой письма Наполеона III, в которых он уговаривал Максимилиана принять трон. Император насупился…
– А как же договор, подписанный в Мирамаре, которым вы нам гарантировали, что Иностранный легион останется в Мексике еще на шесть лет после вывода основных сил?
Император задумался, поглаживая усы, затем, набравшись храбрости и глядя на императрицу Евгению, заявил:
– Мадам, я оказался в очень трудном положении. Америка мне угрожает, а мои подданные откажут в поддержке, если я не сохраню мир с Вашингтоном.
– Ваше величество, задумывались ли вы о том, что скомпрометировали себя этим делом?
Только правда ранит так больно. Голос Наполеона стал сухим и жестким:
– В последний раз позвольте повторить, мадам, что вам не на что надеяться.
– А как же Максимилиан, сражающийся в Мексике! Максл, рискующий жизнью и троном?!
Шарлотта задохнулась. Ей подали стакан оранжада со льдом. Как говорят, она с криком оттолкнула стакан:
– Убийцы! Оставьте меня!.. Уберите это отравленное питье!
Был ли это первый приступ безумия, которое впоследствии постепенно захватило весь ее разум? Встревоженный ее состоянием, сознавая свою ответственность, Наполеон III обещал еще раз переговорить с министрами. Может быть, удастся оставить Мехико на какое-то время Иностранный легион?
Через четыре дня Наполеон III cам явился в «Гранд Отель», чтобы передать императрице окончательный отказ Франции. Шарлотте показалось, что земля уходит из-под ног. Максл был обречен!
– Итак, мы отречемся, – сказала она бесцветным голосом.
– Отрекайтесь, пусть будет так!
После короткого молчания она взорвалась:
– Как я могла забыть, кто вы и кто я. Мне должно помнить, что во мне течет кровь Бурбонов и я не должна бесчестить свою персону, унижаясь перед каким-то Бонапартом, каким-то авантюристом!
Наполеон поклонился и покинул гостиницу.
Шарлотта была в отчаянии, разум ее не выдерживал и погружался в темноту. Все чаще у нее случались приступы безумия. Но она еще боролась.
Через несколько дней на прием к папе римскому явилась несчастная женщина – императрица Шарлотта, страдающая манией преследования, безумная, отказывающаяся пить что-либо, кроме воды из римских фонтанов, и принимающая пищу, только приготовленную у нее на глазах. По ее просьбе ей постелили постель в дворцовых покоях Ватикана, затем отправили в Мирамар. Там ее и нашел брат, граф Фландрский, и отвез в Брюссель.
Поначалу от Максимилиана скрывали серьезность болезни Шарлотты. Но он узнал, что ее лечит самый знаменитый врач-психиатр Ридель, и обо всем догадался, Максл был убит горем: его дорогая Карлотта, его Карла, как он любовно ее называл, пытаясь его спасти, погубила себя, погрузилась во тьму безумия.
