(1, 13–14)
«Плохо развитый ум», конечно, никому не нужен, но и без разумного «вожделения» тоже не проживешь. Тем не менее «Дхаммапада» шаг за шагом, настойчиво и беспрекословно проводит эту — и только эту! — идею:
Серьезность - путь к бессмертию. Легкомыслие - путь к смерти. Серьезные не умирают. Легкомысленные подобны мертвецам. «…»
Избегайте легкомыслия, чуждайтесь страсти и наслаждения, либо лишь серьезный и вдумчивый достигает великого счастья.
(11, 21;27)
Сумевшие обуздать страсти и преодолеть достижимые или несбыточные желания достигают высшей степени мудрости и свободы:
У совершившего странствие, у беспечального, у свободного во всех отношениях, у сбросившего все узы нет лихорадки страсти. Мудрые удаляются; дома для них нет наслаждения. Как лебеди, оставившие свой пруд, покидают они свои жилища. Они не делают запасов, у них правильный взгляд на пищу, их удел - освобождение, лишенное желаний и необусловленное. Их путь, как птиц в небе, труден для понимания.
(VII, 90–92)
Поскольку искомый идеал достигается с помощью несущего истину Слова, постольку в «Дхаммападе», как и подобает священной книге, устанавливается подлинный культ «мысли изреченной»:
Одно полезное слово, услышав которое становятся спокойными, лучше тысячи речей, составленных из бесполезных слов.
(VIII, 100)
Победивший зло, низменные страсти, победивший себя в себе самом — достигает просветления и состояния нирваны (безмятежного самоуглубления и самосозерцания, в результате которых постигается высшее знание):
Здоровье - величайшая победа; удовлетворение - величайшее богатство; доверие - лучший из родственников; нирвана - величайшее благо.
В одном из величайших произведений восточной и мировой литературы — поэмы Асвагоши «Жизнь Будды», созданной в начале новой эры и почитаемой верующими адептами наравне с другими священными буддийскими текстами, содержится обширная глава, прославляющая нирвану:
И, проникаясь великим
Мученикам состраданьем,
Будда им всем завещал:
«Вот досягну я Нирваны,
Чтите ее, — и за мною
Вы досягайте Нирваны,
Это светильник в ночи.
Камень ее самоцветный —
Клад человеку, что беден.
Что повелел вам, блюдите,
Путь ваш — дорога моя.
Не избирайте другого.
Тело, и мысли, и слово
Вы в чистоте соблюдайте,
Жизнь вашу чисто храня…»
(Перевод Константина Бальмонта)
Конечно, если бы все следовали заветам великого Будды, изложенным в «Дхаммападе», мир давно бы приблизился к состоянию, близкому к Золотому веку. Но, увы, праведников как всегда не хватает, а грешников по-прежнему в избытке. Идеального состояния общества достичь пока что никому не удавалось — ни с помощью религиозных доктрин, ни с помощью утопических теорий. И, похоже, никогда не удастся.
Лао-цзы считал, что человек должен жить в уединении и чуждаться славы. Сам же он, прежде чем стать отшельником, служил хранителем архива императорского двора. Однажды его посетил другой величайший китайский мудрец — Конфуций, и между ними состоялась галантная и глубокомысленная беседа. Любопытна реакция Конфуция на эту встречу. Когда он вернулся домой к своим ученикам, то сказал буквально следующее: «Я знаю, что птица летает, зверь бегает, рыба плавает, бегающего можно поймать в тенета, плавающего — в сети, летающего можно сбить стрелой. Что же касается дракона — то я еще не знаю, как его можно поймать! Ныне я встретился с Лао-цзы, и он напомнил мне дракона».
Народная фантазия наделила Лао-цзы и историю его жизни самыми невероятными подробностями. Он — предтеча Будды, в которого в конце концов и превратился. Но задолго до того, также подобно Будде, он постоянно являлся в этот мир то в одном, то в другом облике. Рождению Лао-цзы предшествовало непорочное зачатие, что предвосхищает историю появления на свет другого величайшего Пророка и Учителя человечества — Иисуса Христа. Согласно китайским легендам, когда мать будущего мудреца — Юн-нюй — вдыхала однажды аромат цветущей сливы, в ее приоткрытый рот проникла светящаяся капелька Солнца. В итоге чудесным образом зачалось дитя, которое счастливая мать носила в своем чреве — ни много ни мало — ровно 81 год. Когда ребенок родился, ему было именно столько лет. Потому-то и имя ему было дано Старый Ребенок (впоследствии интерпретированное как Старый Учитель).
