Как мне стало известно годы спустя, то же самое происходило в это время в другом институте МО — НИИ-4, расположенном на Болшевском шоссе, по–соседству с нашими Подлипками. Там работали будущие создатели космической техники, а Михаил Клавдиевич Тихонравов продвигал концепцию многоступенчатой ракеты и идеи искусственного спутника Земли.
В НИИ-5 начали применять полупроводники, создавая приборы на их основе; многие инженеры параллельно с разработками защищали диссертации. В отделении работали офицеры разного возраста, в том числе прошедшие войну. Работали и гражданские специалисты, зарплата которых составляла небольшую часть зарплаты военных, поэтому многие инженеры «надевали» погоны. Экономика, как известно, первична.
В целом техника и люди, общая атмосфера разительно отличались от того, что мы видели на своей кафедре в МВТУ.
Так выглядел процесс создания новой техники глазами студента–дипломника. «Господин студент», как меня называл один развязный капитан, разрабатывал свою версию системы управления стрельбой. Мне пришлось восполнить многие пробелы в учебном плане предыдущих лет, например, впервые взять в руки учебник по теории автоматического регулирования. По собственной инициативе я собрал схему из модульных электронных блоков аналоговой вычислительной машины, и лишь недостаток времени не позволил мне провести математическое моделирование своей системы. В те времена такой подход был самым современным, почти state?of?the art (на уровне искусства). Приходилось все шесть дней в неделю проводить на работе, самому планировать свое время, стараясь не выбиться из собственного плана–графика. Дипломный проект был представлен к защите вовремя, в конце февраля 1956 года, и оценен на «отлично». Мне вручили красный диплом об окончании высшей школы, который, как предполагалось, давал определенные привилегии. Однако еще до защиты произошли события, которые кардинально повлияли на мою дальнейшую судьбу.
Началось с того, что доцент нашей кафедры, В. А. Казаков, читавший нам скучные лекции о каких?то допотопных приборах, предложил мне остаться в МВТУ и работать начальником учебной лаборатории. Не раздумывая, вежливо, но твердо, я ответил, что хотел бы сначала поработать в промышленности, там, где создается новая техника. Доцент ничего не сказал, но, как вскоре выяснилось, решил мне «помочь» попасть в эту самую промышленность. К великому моему удивлению, почти шоку, комиссия (с участием кадровиков из разных министерств и предприятий), которая распределяла нас на работу, предложила мне место инженера на серийном заводе, предоставив на выбор Сталинград или Ижевск. Представители Средмаша (Министерства атомной промышленности) попробовали вмешаться, но наш мрачный декан с кафедры часовых механизмов, И. П. Кунаев, известный работами по взрывателям, сказал, что такой специалист им не нужен. Я твердо отказался от такого распределения, расценив его как произвол, как гнусную месть. Всех моих сокурсников направляли по месту жительства, практически везде имелись оборонные предприятия. Существовало правило, согласно которому выбор предоставлялся в порядке, соответствующем среднему баллу за все сданные экзамены; моя фамилия стояла одной из первых в этом списке. А меня пытались загнать за можай. За что?
Ну как не верить после этого в судьбу? Не будь того «карательного» распределения, меня, как всех остальных моих товарищей, направили бы в один из КБ или НИИ управления стрельбой по движущимся целям. Это, должно быть, стали бы совсем другие цели, события и свершения.
Теперь мне кажется даже странным, что никаких репрессий и давления, например через комсомол, за мой отказ не последовало. Может быть, повлиял XX съезд КПСС, состоявшийся как раз в это время и существенно изменивший ход жизни всей страны.
После получения диплома надо было искать пути, как перераспределиться, естественно, поближе к дому. Помог отец, у которого было много друзей и приятелей. Наш сосед, В. М. Пикалкин, тоже доцент Лестеха, был родственником Л. А. Гришина (вскоре Л. А. Гришин стал заместителем министра. К несчастью, он погиб осенью 1960 года во время печально известной катастрофы со взрывом ракеты на стартовом столе), который тогда заведовал кадрами в Министерстве оборонной промышленности (МОП). В обмен на формальный нагоняй за нарушение социалистических заповедей он предложил мне на выбор НИИ-58, к Грабину, или НИИ-88. Без колебаний я назвал последний. В середине марта мне вручили «путевку в жизнь» — направление в НИИ-88, в родные Подлипки.
