100 историй великой любви - страница 26

Кроме любви, обессмертившей имя Биче, в сердце Данте жила еще одна любовь – к родной земле. Он примкнул к партии, боровшейся за независимость Флоренции от папской власти. В те времена папы отнюдь не были столпами христианской церкви и чаще всего папский престол получал тот, кто мог больше заплатить. Папская власть была отправной точкой для узаконенного грабежа, разврата и убийств. Данте и его сподвижники – белые гвельфы – боролись как могли. Они проиграли. Власть получили сторонники папской власти – черные гвельфы, а Данте, как и его единомышленники, был отдан под суд.

Его обвинили в измене, интригах против церкви, лишили всех высоких постов, которые он занимал благодаря своим способностям и таланту, наложили большой штраф и изгнали из города. Большего наказания для поэта, который только и жил, что воспоминаниями о своей возлюбленной, трудно было придумать. Ее тень бродила улочками Флоренции, ее красное платье он не раз видел на ступенях церкви, ее смех все еще звучал в журчании фонтанных струй… Все это у него отняли.

До конца своих дней поэт будет скитаться по стране. Через семнадцать лет после смерти Беатриче, которая станет для него и трагедией, и отправной точкой будет закончен величайший труд, которому Алигьери посвятил четырнадцать лет, – его «Божественная комедия». По его же собственному признанию, она «написана языком, которым говорят женщины». Женщины, в лице одной из которых Данте боготворил всех. Ведь именно женщины являются одновременно и сосудом, в котором вызревает новая жизнь, и бесконечным космосом… Благодаря женщинам жизнь никогда не прекратится на земле и смерть не возьмет над ней верх. Он верил, что Беатриче понимала его. И разделяла его мысли. А если есть вера, то и любовь не умрет никогда…

Прославленный художник Рафаэль не зря получил прозвище Санти – Божественный. Его картины до сих пор производят сильнейшее впечатление, а люди, изображенные на них, кажутся дышащими, их взгляд, запечатленный на бессмертных полотнах, сохранен на века. И пусть имена некоторых из моделей Рафаэля поглотило неумолимое время, мы знаем об этом гении многое – в том числе и то, что женщину, вдохновлявшую художника, самую сильную, яркую и трагическую любовь его жизни, звали Маргарита…

Рафаэль и Форнарина. Доминик Энгр

Рафаэль появился на свет 28 марта 1483 года в семье придворного живописца герцога Урбинского Джованни Санти. И, хотя отец мальчика рано умер, именно от него маленький Рафаэль получил первые уроки живописи. Мать ребенок потерял еще раньше, и одиннадцатилетним подростком остался круглым сиротой.

Рафаэля приютили родственники – дядюшки Бартоломео и Симон. Мальчик был так ярко одарен талантом рисовальщика, что его обучение сочли разумным продолжить. Еще пять лет его обучал живописи все при том же дворе герцога Урбинского новый придворный живописец – Тимотео Вити. Учитель привил Рафаэлю традиции умбрийской школы, но позднее, когда молодой художник понял, что Тимотео научил его всему, чему мог, он поступил в ученики к другому прославленному мастеру своего времени – Перуджино, от которого также взял самое лучшее.

Гений молодого живописца проявился очень рано – уже в двадцать лет им было написано такое яркое и удивительное полотно, как «Мадонна Конестабиле». В 1504 году художник переезжает в знаменитую Флоренцию, куда ранее перебрался его любимый учитель Перуджино. Рафаэль создает целый ряд мадонн, и одухотворенные лица этих женщин, с любовью и нежностью склоненные над младенцем Иисусом, так потрясают современников, что художника отмечает сам папа римский Юлий II. Он приглашает Рафаэля в Рим, где поручает ему работу над росписью парадных апартаментов старого Ватиканского дворца.

Эпоха Возрождения была порой качественного прорыва в искусстве: живописи, музыке, зодчестве. И одновременно это было весьма непростое время – шедевры великих художников прославляли чистоту, целомудрие и благонравие, а вот нравы, царящие вокруг, особенно во дворцах, были более чем вольные. Особенно поражали развратом покои меценатов-пап. Те, кто должен был олицетворять собой благочестие, заказывая росписи на божественные темы, прославляющие деяния святых, сами глумились над всем, что было дорого сердцам истинно верующих людей.